— Прочь, рвань! — прорычал капитан. — Леди из свиты королевы!

«Из свиты королевы… — улыбнулась про себя Розамунда, — а таращит глаза по сторонам, как молочница». Она плюхнулась назад на подушки, сразу же вспомнив, зачем она здесь. Уайтхолл приближался.

Она достала из расшитой дорожной сумки зеркальце. То, что она в нем увидела, вызвало в ней смятение. Ее волосы, прекрасные серебристые, почти платиновые локоны, которые никогда не хотели укладываться в прическу, выбились из-под сетки для волос.

Ее щеки были ярко-красными от мороза, а вокруг голубых глаз пролегли темные круги от многих бессонных ночей. Она выглядела как дикарка из леса, а не как утонченная леди!

— Да, тщетны надежды моих родителей, что я найду себе достойную пару при дворе, — пробормотала она, поправляя волосы. Она надела поверх сетки для волос бархатную шляпку с перьями, разгладила перчатки на руках.

Приведя себя в порядок, насколько было возможно, она снова выглянула наружу. Они наконец-то выехали к дворцу на Уайтхолл.

Большая часть обширного дворцового комплекса, спрятанная за стенами и передними галереями, была скрыта от глаз. Но из книг и рассказов отца Розамунда знала, что за ними — огромные залы для званых и торжественных обедов, пиршеств; дворцовые комнаты и кабинеты, роскошные спальни, живописные сады с лабиринтами аллей, фонтанами и ухоженными клумбами. И кругом роскошно одетые, подсматривающие, сплетничающие придворные.

Она дышала глубоко, пытаясь думать о Ричарде и хоть, о чем-нибудь еще, лишь бы не о том, что ждет ее за этими стенами.

— Леди, мы прибыли, — сказал капитан.

Она открыла глаза, увидев его возле своего неподвижного экипажа, и Джейн рядом с ним. Она кивнула и протянула руку, позволяя ему помочь ей выйти из кареты.

В какой-то момент ей показалось, что земля качается под ногами, — расшатались тротуарные плиты. Ветер здесь, у подножия лестницы, которая вела от узкой аллеи парка Святого Джеймса к началу длинного скрытого портика королевской галереи, был холоднее. А вонь здесь была намного слабее, что уже воспринималось как благо.

— О, миледи, — суетилась Джейн, разглаживая плащ на Розамунде, — ваша одежда так помялась.

— Неудивительно, — отвечала Розамунда. — После такого путешествия.

С того момента, как она увидела Энтона на льду, у нее возникло ощущение, что она погружается в новую, незнакомую жизнь, которую совершенно не понимает.

Она услышала шаги — спокойные, неторопливые, — подняла глаза и увидела даму, спускающуюся по лестнице. Ее темно-зеленое шерстяное платье с миниатюрным желтым жабо вокруг шеи и желтым шелком, видневшимся в разрезах рукавов, было роскошным! Каштановые, с проседью волосы дамы были убраны под зеленый чепец, а бледное, морщинистое лицо настороженно, как у тех, кто долго находится при дворе.

«И мне надо быть такой же, — подумала Розамунда, — настороженной и бдительной».

Сейчас она чувствовала себя мышкой, но хорошо знала, как много при дворе мышеловок.

— Леди Розамунда Рамси? — спросила дама. — Я Бланш Перри, вторая камеристка ее величества. Добро пожаловать в Уайтхолл.

Теперь Розамунда заметила на поясе миссис Перри полированный кошель для ключей. Розамунда слышала, что Бланш Перри — фактически первая камеристка королевы, потому что Кэт Эшли, которая официально носила этот титул, очень стара и больна. Дамы Перри и Эшли были с королевой с самого ее детства и знали все, что происходило при дворе.