|
Никогда в жизни ему не доводилось бывать внутри подобных строений. Ему казалось, что стоит отворить дверь парадной, как перед ним откроется еще один – такой же огромный и такой же необычный – город. Не в силах совладать с собой, он подбежал к ближайшей парадной и распахнул ее дверь, думая, что увидит где-то внизу панораму огромного, занесенного снегом города. Ему в лицо пахнуло затхлостью. За дверью было темно. Он осторожно преодолел лестничный марш (он вырос на болоте и потому привык к тому, что все должно находиться на одной высоте) и оказался на площадке. То тут, то там к лестничным перилам были привязаны веревки. Он решил, что их оставили дети, игравшие в какие-то неведомые ему игры. Темные стены были сплошь покрыты уродливыми царапинами и выбоинами. Это место – без воды, без неба, без песчаных отмелей – показалось ему жутким. Он заставил себя преодолеть еще один марш. Теперь он находился в самом сердце здания, которое больше походило на мрачный склеп. Он уже хотел было повернуть назад, как заметил прямо перед собой странную маленькую фигурку с непомерно большой лысой головой. Ребенку, одетому в грязный черный комбинезон, судя по всему, не исполнилось еще и четырех лет. Он стоял, прислонившись к стене, и сосал пальцы, бессмысленно глядя куда-то в пустоту. Голова и челюсти его то и дело странно подергивались. Питер Лейк сразу понял, что жить этому ребенку осталось совсем недолго, помочь же ему он не мог ничем. Он попятился назад и уже в следующее мгновение вновь оказался на залитой светом улице.
Ребенка оставили умирать в темном коридоре. Разве возможно было подобное на болоте? Здесь же, в городе, было множество мест, с которых можно было упасть и уже никогда не подняться: вечный кошмар, медленная смерть, смерть ни в чем не повинных, несчастных детей, скорбь и утрата. Он запомнил этого ребенка на всю жизнь, реальность же окружающего тем временем вернула его к жизни. Он возвратился к мошенницам. – Ты бы лучше свой меч здесь оставил, – сказали ему девочки. – Иначе эти болваны его у тебя отнимут. Жители болота практически никогда не расставались со своими мечами. – Я не оставлю его здесь ни за какие деньги! – гордо ответствовал Питер Лейк. – Брось ты, – фыркнула Долли. – Видали мы таких! Мэдисон-сквер находился ничуть не ближе, чем парк, в котором он познакомился с девочками. Паром, два моста, поезд, полдюжины туннелей и многочасовое путешествие по лабиринту улиц, переулков, аллей и аркад, переполненных людьми. К тому времени, когда они добрались до места, Питер Лейк уже чувствовал себя совершенно разбитым. Тем не менее, оказавшись в центре этого замечательного парка, окруженного высокими зданиями, связанными друг с другом сетью ажурных мостов, он исполнил лунный танец, танец охотника за моллюсками и танец тростника. Долли кружилась рядом с ним, что до Крошки Лайзы Джейн, то она тем временем бродила взад-вперед и обчищала карманы зевак. Крошка Лайза Джейн (настоящая красавица) всегда отличалась особым чутьем. Стоило ей заметить, как из дверей Турецкого банка вальсирующей походкой вышел полный господин в клетчатом костюме, она стрелой помчалась к нему. Завладев его переполненным бумажником, она обнаружила в нем ровно тридцать тысяч долларов. Дрожа от волнения, она скрылась за углом, и уже вскоре к ней присоединились Питер Лейк и Долли. Они разделили утренний заработок поровну, так что на долю Питера Лейка пришлось 10 004 доллара и 28 центов. Крошка Лайза Джейн сказала, что толстяк наверняка поднимет полицию на ноги и потому им лучше расстаться до наступления ночи. – Деньги лучше всего положить в банк, – посоветовала она Питеру Лейку. – А что такое банк? – спросил он. Она научила его читать слово «банк» и сказала, что, если он оставит деньги в здании с такой надписью, они будут в полной безопасности. |
