– Двадцать восемь лет три месяца и четыре дня, – пробормотала Либби, садясь в грузовик Джошуа следующим вечером.

Он бросил на нее удивленный взгляд:

– Пардон?

– Отвечаю на твой вопрос: я согласилась на свидание только для того, чтобы не жалеть об отказе через двадцать восемь лет три месяца и четыре дня.

Джошуа продолжал недоуменно смотреть на нее.

– Двадцать восемь лет три месяца и три…

– Четыре дня.

– Четыре дня, – поправил он себя. – Ты думаешь, что стала бы сожалеть, если бы отказалась пойти на свидание со мной?

– Понятия не имею, – вздохнув, произнесла Либби. Она устроилась поудобнее на сиденье и признала: – Но мне кажется, все прошло довольно гладко.

– Тебе понравился фильм?

– Больше, чем тебе, – усмехнулась она, несмотря на то, что нервничала.

В кинотеатре Либби совсем забыла, что находится на свидании, и просто наслаждалась реакцией Джоша. Ему явно было не по себе из-за слез на экране, которые лились два часа и десять минут.

– Было не так уж плохо. Но я заслуживаю какого-нибудь вознаграждения за то, что как джентльмен позволил тебе выбрать сентиментальный девичий фильм.

– Девичий фильм? – засмеялась она. – Я заметила, что у тебя были влажные глаза, когда пошли титры.

– Настоящие мужчины не плачут, просматривая девичьи фильмы. – Джошуа замолчал и широко улыбнулся. – Знаешь, почему настоящие мужчины соглашаются ходить на такие фильмы со своими девушками?

– Почему? – спросила Либби, однако была уверена, что он ответит и без ее вопроса.

– В надежде, что девушки будут плакать… у них на плече.

На мгновение веселость Либби улетучилась. Перед ее глазами возник образ Митча. Он стоял и слушал, как доктор говорит им, что Мэг глухая. Либби стояла около него. Слезы хлынули из ее глаз. В тот момент она ощущала себя такой одинокой, как никогда в жизни. Митч не предложил ей свое плечо. И не захотел поплакать на ее плече или просто обнять ее. Они стояли там, два чужих человека, чьи жизни шли параллельно, одна отдельно от другой. И это разрушило их брак окончательно.

– Не могу представить себе мужчину, который бы хотел, чтобы на его плече плакали, – мягко произнесла Либби.

Несколько минут они ехали молча. Вскоре Джош повернул на ее улицу и подъехал к ее дому.

– Не хочешь поговорить? – спросил он.

В его голосе слышалось беспокойство, и на миг воображение Либби нарисовало картину: Джошуа стоит с ней рядом, она плачет у него на плече, он обнял ее в знак поддержки.

Либби выдавила из себя смешок, который показался ей пустым.

– Берегись, Гарднер. Сначала я становлюсь свидетелем того, как ты плачешь на девичьем фильме, а теперь ты ведешь себя чуть ли не нежно. Оба наблюдения могут разрушить твой образ настоящего мужчины в моих глазах.

Желая взять с нее пример, Джошуа стал менее серьезным:

– Либби, не плач женщины заводит мужчину, а возможность успокоить ее.

– И как же настоящий мужчина успокаивает? – поинтересовалась Либби.

– Вот так. – Он наклонился к ней и обнял ее.

Либби нужно было оттолкнуть его руки, но ей нравилось находиться в его объятиях. А когда их губы встретились, чувство, что она делает все правильно, усилилось и росло до тех пор, пока не стало слишком большим, чтобы его выносить. Либби отпрянула, радуясь, что Джош, не настаивал. Если бы он ее удержал, то она не знала, смогла ли бы освободиться во второй раз.