— Вы правы. — Она поглядела ему прямо в глаза, и в груди Ставрова что-то сжалось. Таким женщинам не на Ассоциацию работать, подумал он, а в рекламе сниматься. Или манекенщицами выступать… — Я, конечно, понимаю, что у вас есть свое задание и свой список объектов…. Но, может быть, вас не затруднит — разумеется, после выполнения основного задания — убрать еще одного человека?

Нет-нет, вы не подумайте, что вашими руками я свожу счеты со своими любовниками или пытаюсь избавиться от нелюбимого мужа… Этот человек — тоже предатель, только наши об этом еще не знают. А, между тем, информация, которую он поставляет нашим… должен был поставлять… имеет очень важное значение… Я вам дам его адрес и номер для видеосвязи. Мне кажется, что убить его для вас не составит особого труда… он никогда ничего тяжелее ручки в руках не держал…

Она говорила «убрать» и «убить» так же просто и естественно, как другие женщины произносят «любить» и «рожать». Ставров отвел свой взгляд в сторону.

— А вы уверены, что он заслуживает смерти? — пробурчал он.

Ружина смешалась, и ее заминка не ускользнула от внимания Ставрова.

— Я… я знаю, — немного невпопад ответила она. — Он мне сам… сам признался!..

Теперь понятно, почему она сама не могла бы выстрелить в того типа. В таких вещах, как работа на Ассоциацию, первой попавшей не признаются — значит, было между ними нечто такое, что заставляет даже эту фанатку-референтшу смущаться, когда она вспоминает злодея-предателя…

— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Ставров. — Как его зовут, этого вашего трусливого злодея?

— Валерий, — сказала Ружина, комкая своими длинными изящными пальцами край сумочки. — Валерий Рувинский…

Они вышли из подъезда и направились к углу здания, чтобы выйти на параллельную улицу, где имелось небольшое и почти приличное кафе. Внезапно дверца Кабины Уединения, стоявшей метрах в двадцати пяти от подъезда, распахнулась, и оттуда вывалился коренастый человек с прической ежиком, в кожаной, порванной в нескольких местах куртке и с большим, устрашающего вида пистолетом в руке.

— Стоять! — хрипло крикнул он вслед Ставрову и Ружине. — Не двигаться!..

Женщина, отойдите от этого человека подальше в сторону!..

Глава 26

Ему опять не спалось. Не то старость, не то нервы, не то этот проклятый ветер, из-за которого ветки старой яблони стучали по карнизу и по крыше коттеджа… Но, скорее всего, воспоминания. Они исправно мучили его на протяжении всего минувшего года. Вот уж, поистине, никогда нельзя полагать, что знаешь самого себя. Планируя пожертвовать отцом во имя достижения высоких целей, он думал, что в подобные моменты достаточно будет вспомнить восемьдесят третий год и снова услышать голос Аси: «Милый, я еще жива» — как всё сразу придет в норму, и никакая совесть не посмеет поднять свою змеиную голову в его душе. Так оно и было. Угрызений совести не было. Но воспоминания все равно оставались, и с этим ничего нельзя было поделать…

И он вновь и вновь, ворочаясь с боку на бок и вслушиваясь в стук веток по оконному стеклу, просматривал события того вечера, словно один и тот же эпизод из фильма, который повторялся и повторялся по воле невидимого режиссера. И перед ним опять стояли какие-то нелепые детали, которые никак не могли, не должны были дать полного представления о том прошлогоднем августовском вечере, однако все же упорно лезли в голову.