В тот день он впервые вынужден был сломать устоявшийся за последние десять дней распорядок дня. С утра позвонили из городского управления внутренних дел и приказали к тринадцати ноль-ноль явиться на служебное совещание. Звонил не кто иной, как один из высоких милицейских чинов, и отказаться майор не мог, даже если очень хотел бы этого (а он, естественно, хотел). Мелькнула было мысль взять освобождение у врача от исполнения служебных обязанностей на пару дней, но благоприятный момент в разговоре с начальством был упущен, да и особых подозрений этот вызов, несмотря на всю его подозрительность, не вызывал: не мог же Константин Алексеевич Захаров, полковник и честнейший до отвращения мент, выманивать своего подчиненного под прицел снайперской винтовки!..

Рассудив так, Звягинцев героически прибыл на совещание, не менее героически отсидел его, что называется, «от» и «до» и благополучно вернулся в свои служебные пенаты только к концу рабочего дня. Собственно говоря, возвращаться в отделение уже не было особого смысла, и можно было бы напрямую ехать домой, но майор обнаружил, что оставил все наличные деньги в своем сейфе, а в тот вечер ему предстояло расплачиваться с поставщиками «товара» — несмотря на глухую оборону, в которую ушел Звягинцев, Бизнес продолжался, и надо было участвовать в нем как ни в чем не бывало, чтобы не спугнуть партнеров…

Дежурный по отделению доложил майору, что в его отсутствие чрезвычайных происшествий не случилось, если не считать одной кражи со взломом, двух пьяных драк и массы случаев мелкого хулиганства. В ответ на вопрос майора о том, где Борисов, дежурный отрапортовал, что капитан убыл на проверку постов.

Звягинцев собирался уже проследовать в свой кабинет, как дежурный вдруг вспомнил:

— А, чуть не забыл, товарищ майор!.. Ребята тут одного чудика задержали у метро.

Хулиганил, приставал к прохожим, разбил витрину коммерческого киоска — в общем, буйствовал по причине нетрезвой невменяемости… Он у нас в шестой камере теперь сидит…

— На кой черт вы его сунули в нашу камеру, лейтенант? — поморщился Звягинцев. — Нельзя было отправить его в вытрезвитель?

— Так он же… это… — растерянно начал лейтенант. — Материальный ущерб нанес частному предпринимательскому лицу… И еще кое-что выяснилось. Пока ребята везли его в отделение, он спьяну болтал языком всё, что ни попадя… может, думал, что его за это отпустят?.. И в потоке своей нецензурной речи проболтался этот тип по-крупному, товарищ майор! Потом-то он уже, видать, опомнился, и в отделении замолчал, как рыба, но Савченко и Орлов — ребята ушлые, они хорошо расслышали, что он сказал… Поэтому мы его и решили до утра в камеру запереть, а капитан Борисов сказал, что утром отправит этого алкаша в УБНОН…

— И что же такого выдающегося он сказал? — поинтересовался майор.

— Я точно не знаю, товарищ майор, какими словами он выразился, но в том плане, что, мол, знает кое-что про некоего Эльфа… ну, в смысле, как на него выйти и где его искать… А вы же сами знаете, что «убноновцев» типчик с этой кликухой давно интересует…

Конечно же, Звягинцев знал об этом, потому что Сергеев, из Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков, уже всю плешь проел майору насчет Эльфа. Этот таинственный тип, о котором в столице ходили легенды, был одним из основных перекупщиков «наркоты», но выйти на его след было невозможно.