В этот момент жена убавила, наконец, громкость почти до минимума, и получилось нелепо: будто он орет со злостью невесть на кого в полной тишине. Даже теща, ведьма, якобы вечно глухая, и та услышала его крик и на секунду высунула змеиную головку из своей норы… Впрочем, ты же давно знаешь, что, когда надо — а точнее, не надо — она всё слышит!..

Жена появилась на пороге своей спальни, зябко кутаясь в халат из стереосинтетика, хотя в квартире было тепло, и за окном пекла летняя жара.

— Ты к ребенку заходил? — инквизиторским тоном осведомилась она.

«Вот стерва!.. Сама валяется днями напролет, пялясь в голоэкран, и даже не может заглянуть к дочке, а я должен опаздывать на работу!»…

— Заходил, — сдержанно проинформировал Юлов. — Она спит. Пока еще сухая… и ночью вроде бы кровь не текла…

— Когда теперь заявишься? — Жена скрестила руки на груди.

— Не знаю, — сухо отрезал Юлов. — У меня ненормированный рабочий день.

— У тебя все ненормированное, — с готовностью сообщила жена. — Только мы у тебя — по норме… Как паек какой-то. А тебе что? Пришел, пожрал — и спать завалился!

Встал, пожрал — и на работу!.. Выполнил, называется, свою норму общения с семьей! И наплевать тебе, как мы тут, что с нами…

— Лида, прошу тебя, не начинай в сотый раз одно и то же! — стараясь не выходить из себя, сказал Юлов. — Между прочим, на пороге не ссорятся…

— Да пошел ты!.. — в сердцах сказала дрогнувшим голосом жена, повернулась и скрылась в своей комнате.

И тотчас же еле слышно щелкнул допотопный замочек в двери тещиной комнаты. Опять подслушивала, старая гадюка, и не успеешь выйти из дома, как она тут же скользнет в спальню к дочери и начнет жужжать: «Я же тебе сто раз говорила!.. Я тебя предупреждала, Лида… и отец покойный… царство ему небесное!.. Этот человек погубит тебя!»… Пятнадцать лет уже прошло с того времени, как мы поженились, а эта хрычовка все еще не может успокоиться и смириться с той мыслью, что ее Лидочка связала судьбу с каким-то безродным… не дворянином, не бизнесменом и даже не знаменитостью!..

Юлов шагнул через порог и, не сдержавшись-таки, хлопнул массивной дверью так, что что-то явственно обвалилось.

Встав в прямоугольник лифта-антиграва, он машинально пробурчал код доступа и добавил: «Первый этаж». Голоустройство было уже стареньким, и «стенки» лифта просвечивали насквозь, так что возникало легкое головокружение, как при скоростном спуске с «американских гор», хотя силовое поле, выполнявшее защитные функции, не позволяло пассажирам выпасть или высунуться из «кабины».

А ведь когда-то всё было по-другому, думал Юлов, рассеянно следя за мелькавшими мимо него межэтажными перекрытиями. И поцелуи, и объятия, и теплые слова… Куда все это делось? Куда вообще со временем девается всё хорошее в отношениях между людьми? Может, у нас с Лидой так получилось из-за того, что дочь родилась инвалидом?.. Неужели мы с женой — те самые моральные уроды, «свиньи», о которых в свое время писал Франкл и которые любят друг друга только тогда, когда им хорошо, а когда им плохо — то готовы растерзать друг друга?..

Выйдя из подъезда, он направился было к подземке, но, взглянув на часы, передумал и двинулся к аэрокампусу. В очереди на воздушное такси уже томилось два десятка человек, но машины прибывали одна за другой, так что ждать предстояло немного. Люди в очереди почти не разговаривали друг с другом, занятые кто чем… Одни коротали время в игры на карманных компах, другие, нацепив «вички», приобщались к новинкам видеозаписи.