— Нет… Это любовь… Что такое любовь, отец Димитрий? Только не говорите, что это Господь. Все уже об этом наслышаны…

Батюшка вздохнул.

— Если бы все были об этом наслышаны, мир давно стал бы другим. Пейте чай, остынет.

— Любовь — это грех? — быстро спросил гость. Вновь глянул нехорошими глазами.

— Нет, Бог — это и есть любовь. Вы сам сказали. Но смотря какая. Если блуд, то, конечно, грех. А если христианский брак, то, значит, благословленный Господом союз. Любовь — первое слово Создателя, первая осиявшая его мысль. Любовь может погубить человека, возродить его к жизни и снова выжечь на нем свое клеймо. Сегодня она благосклонна ко мне, завтра — к вам, а послезавтра — уже к другому, потому что она быстротечна. Но может наложить на человека неизгладимую печать и пылать, не затухая, до самой его смерти. И где кончается любовь, там начинается расчетливость. Отвергающий любовь не просто отвергает Бога, но и громко призывает дьявола. Но вы неверно понимаете смысл любви.

Приезжий ухмыльнулся:

— Это какой же?

— Преподобный авва Дорофей, древний подвижник, говорил: «Не ищи любви от ближнего. Ищущий любви, если не увидит ее, смущается. Лучше ты покажи любовь к ближнему. Поступив так, и сам успокоишься, и приведешь ближнего к любви».

Гость смотрел куда-то в сторону.

— А вот Тиль Уленшпигель говаривал, что отдаст за любовь тысячу жизней. В современных компьютерных играх такое возможно запросто. Там у персонажа «запас» жизней, который можно пополнять, как бонусы, или терять при неудачах. И тогда объявляется: «Вы ранены на десять жизней» или «Вы потеряли пятнадцать жизней»… Но если ты «запасся» прилично, то у тебя остается еще много жизней, с которыми можно шагать дальше. Настоящий маразм. А… — Гость опять запнулся. — Вы еще не старый человек… Вы могли бы влюбиться? Если честно.

— Да нет, ну что вы! Я об этом давно не помышляю. И потом, сколько там надуманного — во всех этих влюбленностях. Последствия литературно-визуальных ощущений, жестко привязанных к книгам и кино. В жизни все гораздо серьезнее и проще. Надо молиться, чтобы Господь дал жену или мужа. И друга тоже.

— Ну, положим… — пробурчал гость. — А как я узнаю, что это дал именно Он? Так легко ошибиться.

Батюшка с удовольствием пил чай.

— Легко. Поскольку мы не умеем и давно отвыкли прислушиваться не только к окружающим, но и к самим себе. И не слышим, конечно, что нам говорит Господь. Этому надо учиться.

— Да как?

— Жить в тишине, без суеты, без страстей — вот тогда и можно что-то расслышать. Иначе мирская жизнь заглушит самое главное. Страсть — это то, что вторгается в нашу жизнь, а не то, что мы делаем. Влюбленный не замечает, как становится управляемым чем-то или кем-то, не руководит самим собой. Появляются несвобода и неосознанность. Еще святитель Феофан назвал влюбленность болезнью. Так и осталось. Преподобный Антоний Великий говорил, что Бог благ, и бесстрастен, и неизменен. Он не радуется и не гневается, ибо радость и гнев — страсти. Святитель Иоанн Златоуст объяснял, что когда мы слышим слова «ярость» и «гнев» по отношению к Богу, то здесь нет ничего человеческого. А говорится так для того, чтобы приблизить предмет к нашему пониманию. Нелепо думать, что Богу хорошо или худо из-за дел человеческих. Господь творит только благое и никому не вредит, пребывая всегда одинаковым.

— Мирская жизнь… — повторил гость. — Всякая белибердень… Но куда от нее деваться, если ты там родился и вырос? Ведь некуда! Это не оправдание, но объяснение.