– Ты ждал, что это произойдет, не так ли?

Я повернулся и кивнул Алмазной Императрице:

– Механизм другой, результат тот же. – Я показал на стайку миранджеек, которые теперь совместными усилиями оттаскивали коконы от каркаса и быстро сортировали их по цветам и другим признакам, которые ускользали от моего понимания. – Наверное, я мог бы догадаться, что возрождение расы Скрипичника возможно. Ведь я же видел рождение Веты.

Две миранджейки цвета слоновой кости принесли кокон, размером с футбольный мяч, и положили мне его на руки. Я почувствовал, как в нем бьется жизнь. Внешняя поверхность кокона состояла из разных на ощупь кусочков. Одни участки были мягкими, как хорошо выделанная кожа, другие – сухими и ломкими, словно осенние листья. Вдоль шва на спинной поверхности медленно, словно ртуть, карабкающаяся по трубке термометра в жаркий день, побежала трещина.

Существо внутри зашевелилось, кокон раскололся, и оно начало вылезать наружу.

Оно ухватилось жвалами за мое плечо и потащило себя из кокона. Его хватка была слабой, и я понимал: дело вовсе не в том, что создание не хочет причинять мне боль, просто оно физически не способно ущипнуть достаточно сильно. Чахлые передние конечности миранджейки беспомощно барахтались в воздухе, силясь помочь высвобождению, поэтому я оттянул края кокона в стороны и разгладил его, когда он сомкнулся, чтобы прикрыть деформированное брюшко миранджейки.

Переместив руку, я опрокинул малютку‑миранджейку на спинку, придерживая ее левой ладонью. Существо разомкнуло челюсти, высвободив мою правую руку, и я подхватил его под брюшко, пристроив на локте, словно младенца.

– Ты был моим питомцем, Койот, – прожужжало существо. – А теперь они отдали меня тебе, з‑з‑значит, я могу стать твоим.

Голова Скрипичника повернулась к моей спутнице, которая сняла бриллиантовый кулон с шеи, набросила цепочку на тельце существа и застегнула замочек.

– Императрица, я понял, что ты прилож‑жжила к этому руку, когда не сумел выбраться отсюда. Хорошо сыграно. Теперь ты спасешь меня и сделаешь своим трофеем?

Алмазная Императрица поцеловала создание в лоб и взяла его из моих рук.

– Боюсь, ты не подлежишь спасению.

Она положила его землю и взмахнула над ним руками. Его конечности беспомощно царапнули бриллиантовую подвеску, потом застыли в неподвижности.

– З‑з‑значит, конец, – прожужжал он.

У меня на глазах бриллиант начал растекаться по серебряной нити в обоих направлениях. Он затвердевал на цепочке, словно выкристаллизовывался из перенасыщенного раствора, и это бледно‑голубое великолепие в одно мгновение обвилось вокруг шеи Скрипичника. Потом мне показалось, будто по цепочке прошли две встречные волны и, миновав друг друга, сошлись с разных сторон у застежки. Кристаллики затвердели и скрутились спиралью, превратив ожерелье в бриллиантовый ошейник.

Когда ошейник начал ритмично сжиматься, и зубцы алмазной пилы вспороли кожу на шее Скрипичника, я сосредоточился на его эмоциях, ожидая, что наткнусь на волну страха или гнева.

Ничего подобного я не ощутил, зато уловил слабое ностальгическое чувство обманутой надежды и самодовольство, которое ужалило меня, словно порыв морозного ветра. Когда алмазный тор впился в шею Скрипичника, он посмотрел на меня, и его жвалы шевельнулись.

– Это только начало, моя з‑забава.

Тороид превратился в диск, и голова Скрипичника отлетела от тела.

Алмазная Императрица подняла тело Нэтч на цыпочки и чмокнула меня в щеку.

– Я знаю, он казался таким безобидным, но таким он был и тогда, когда начинал свой путь наверх.

Я оглянулся на других миранджеек.

– Есть ли хотя бы малейшая вероятность, что они снова объединятся?

– Без другого синтезатора – нет.

Синтезатор.