Я снизился метра на четыре и открыл глаза только тогда, когда заскользил, подскакивая, по восковым холмам через ручеек горячего воска.

Воск плеснул на меня, и я отбросил промокшие волосы от глаз. Этого оказалось достаточно, чтобы охладить воск, и волосы застыли, словно на фотографии, сделанной на ветру. Я рассмеялся вслух, представив себе, какой нелепый у меня вид, потом вытянулся к небу и ввинтился в новое измерение.

Я чувствовал, что Скрипичник ищет меня в одном из соседних миров. Серная ванна, несомненно, остудила его пыл, и он стал вести себя более осмотрительно. Мои ощущения говорили мне, что он успокоился, осторожно проник в следующее измерение и, пользуясь своим могуществом Темного Властелина, начал искать меня там. Погоня не была в его натуре; он предпочитал сидеть в засаде, как паук в паутине, и ждать, когда добыча придет к нему сама. Он проанализирует все измерения в этой энтропической сфере, каталогизирует их и начнет уничтожать те, где я мог бы укрыться. Постепенно и методично он изолирует меня и схватит.

Конечно, такой план поиска гарантировал успех лишь в том случае, если я надеялся уцелеть в нашей схватке. Несомненно, Скрипичнику уже приходило в голову, что мне все равно, останусь ли я в живых. В конце концов в определенном смысле я уже одержал победу. Я уничтожил с его помощью Пигмалиона, представлявшего страшную угрозу для Земли, и запер его, Скрипичника, в ловушке. Как только другие Темные Властелины узнают об этом, эта сфера станет Шкатулкой Пандоры, которую никто не откроет из страха освободить Скрипичника.

Протискиваясь в Бирюзу через дыру, которая закрылась сразу после того, как я вылез, я понял что такое допущение в отношении меня одновременно и верно, и неверно. Я и в самом деле хотел жить, как и всякая живая тварь, иначе я позволил бы себе совершить лебединый прыжок в серое море и покончил бы со всем этим.

С другой стороны, я привык относиться к смерти иначе, чем другие. Всю жизнь я учился убивать и исполнял задания Скрипичника умело и отважно. Только одному врагу, узнавшему о моем существовании, удалось меня остановить, и то только после своей гибели. Он убил мою прежнюю личность и возродил меня в своем образе. Потом я снова умер от рук «арийцев», но еще раз воскрес для того, чтобы одолеть Темного Властелина.

Что‑то подсказывало мне, что в третий раз смерть не будет столь милостива ко мне.

Но это не так уж важно, если мне удастся прихватить с собой Скрипичника.

Если бы Скрипичыик дышал мне в затылок, я бы выбрал обходной путь через очень холодное протоизмерение, которое находилось впереди и немного ниже. Но он изменил тактику, и это дало мне немного времени. Поэтому я направился прямым курсом через протоизмерения туда, где он должен был бы ожидать моего появления. Для существа, стремящегося выжить, это место было благословенным убежищем. Скрипичник предполагал, что я направлюсь туда, и еще на подходе я почувствовал, что он идет за мной.

Я возник в измерении Титана на вершине каменного холмика, откуда открывался вид на долину, где лежал прикованный к скале Титан. Стая бронзовых хищников покрывала его грудь, словно кольчуга. Металлические клювы вспыхивали в полуденном солнце и появлялись снова, окровавленные. Пиршество сопровождалось воплями обезумевшего от боли гиганта.

– Это будет самым легким наказ‑з‑занием изз‑з тех, что я для тебя придумаю, моя з‑забава, – появление Скрипичника вполне могло соперничать по элегантности с моим появлением. Его верхняя левая рука по‑прежнему беспомощно свисала из разбитого плечевого сустава, а нижняя рука на той же стороне превратилась в культю, обгоревшую начисто до первого сочленения. Но несмотря на раны – а возможно, как раз из‑за них, – он выглядел ужасающе, как никогда.

– Игра окончена, Скрипичник. Ты проиграл.

– Я?! Как ты самонадеян!

– Яблоко от яблони недалеко падает.