Оружие, которое он создал, действительно было великолепным и отлично годилось для его цели.

Используя обломки обсидиана, оставшиеся от его. города, Пигмалион создал еще одного гомункулуса.

У этого колосса была фигура Мики, а его величина соотносилась с размерами Скрипичника, как величина Мики с размерами лошади. Воин из жидкого стекла принял боевую стойку и двинулся вперед легким, как перышко, танцующим шагом, словно издеваясь над упавшим противником.

Я включил рацию.

– Мистер Йонек, два снаряда по каменному человеку.

Статуя Мики выбросила ногу вперед, и Скрипичник получил тяжелый удар в верхнее левое плечо. Каменная ступня пробила экзоскелет и вогнала осколки панциря в плоть Темного Властелина. Цикадоподобное жужжание боли наполнило протоизмерение, и башня задрожала, словно камертон. Из раны на статую хлынул поток черной крови, но не оставил на ней даже следа.

Два реактивных снаряда прочертили небо огненными языками. Они ударили меньше чем В двух метрах друг от друга с разницей в две секунды. По первоначальному замыслу конструкторов «Апачи» должна была стать смертоносной противотанковой военной машиной, поэтому зрелище его атаки на живое каменное существо получилось очень эффектным. Фугасные боеголовки пробили два глубоких кратера в широкой груди статуи, расплескав во все стороны острые осколки обсидиана.

Но еще больший урон созданию нанесли две ударные волны, мгновенно распространившиеся до кристаллической решетке обсидиана. В том месте, где их фронты столкнулись, образовалась гигантская трещина. Статуя зашаталась, и мне показалось, что она вот‑вот рухнет, но гигант оправился от удара и занес кулак над Скрипичником.

Но Скрипичник опередил противника. Он нанес сильный удар и пронзил правой верхней конечностью грудь статуи. Его пальцы сомкнулись в узловатый кулак, но, казалось, сам удар причинил меньше вреда, чем гнев, который Скрипичник сосредоточил на статуе. Послышался резкий хруст, кулак отклонился, потом снова обрушился на статую.

Колосс разлетелся, словно автомобильное стекло под ударом молотка. Большие и маленькие Осколки хлынули на землю дождем. Скрипичник тяжело поднялся на ноги и ринулся вперед. Три неповрежденные передние конечности зарылись в обломки, как собачьи лапы в мусорную кучу, потом я услышал ликующее жужжание и ужасный отчаянный крик.

Выдернув Пигмалиона из‑под обломков гигантского воина, Скрипичник повернулся к нам. Я услышал звук, идущий от сведенных вместе пальцев поднятой руки Скрипичника.

– Он умоляет тебя помочь ему, моя з‑з‑забава. Он говорит, что вы оба люди, и долж‑ж‑жиы бороться против меня.

Бат громко расхохотался.

– Надо же! Этот гад вспомнил о ничтожных и беспомощных созданиях.

– Это еще не самый страшный в людях изъян.

Хуже, что с ними никогда не знаешь, кому доверять.

– Истинные слова, мой питомец. Людям нельз‑з‑зя доверять. – Пальцы Скрипичника сомкнулись с сочным хрустом, после чего он вытер клешню об обломок бедра разбитой статуи. – Совсем нельз‑з‑зя доверять.

– Койот, сзади!

Я резко обернулся на звук голоса Раджани и почти одновременно с поворотом оттолкнулся и прыгнул назад, приземлившись на спину. Сразу за тем местом, где я только что стоял, из темного сгустка появилась закутанная в черные лохмотья фигура высотой в человеческий рост. Ее необычная форма в первое мгновение вызвала у меня мысль о Вете. Мне вдруг показалось, что Скрипичник каким‑то образом оживил ее и натравил на меня, но маленький участок плоти вокруг глаз был бежевым, а не цвета слоновой кости, а темно‑карие глаза – человеческими.

А вот то, что взвилось над созданием змеей и метнулось вперед размытым пятном, ничего общего с человеческим обликом не имело.