Паленая достаточно часто видела нас в деле и потому пропустила мимо ушей большую часть нашего трепа. Но она действительно не понимала, что произошло. Сцепив длинные пальцы, чтобы не размахивать руками, она внимательно смотрела на нас своими косоватыми глазами. Заостренный носик на крысиной мордочке двигался в разные стороны, а усы непрерывно шевелились. Из всех органов чувств у Паленой лучше всего было развито обоняние, и большую часть сведений о мире она получала через нос.

Юная крысючка была существом эмоциональным и легко возбудимым, но сейчас являла собой образец сдержанности:

Если Паленая и научилась от меня чему-нибудь полезному, так это умению держать себя в руках. К сожалению, на остальных друзей столь благотворного влияния мне оказать не удалось, и это говорило о том, что я просто не умею правильно обращаться со своей собственностью.

Воспользовавшись паузой, Паленая спросила:

– Что происходит, Гаррет? До меня не совсем дошел смысл послания Покойника.

И несмотря на это, крысючка покинула свое дневное укрытие. Лишь для того, чтобы прийти мне на помощь. Она была влюблена в меня по уши. Морли, который готов переломать кости всякому, кто осмелится поставить под сомнения его высокие этические принципы, находил ужасно смешными чувства крысючки к великолепному Гаррету и не уставал по этому поводу потешаться.

Морли Дотс ради своих предрассудков мог пойти на все, но в то же время терпеть не мог, если те же предрассудки обращались против него самого. В этом поведении он не находил никаких противоречий. Поскольку крысюки появились в результате неудачного эксперимента наших проживающих на Холме колдунов, многие обитатели Танфера вообще не включают их число разумных племен, заполонивших наш город. К этим, не постесняюсь сказать, расистам относился и Морли.

– Поскольку Его Пройдошество тебе что-то сообщило, Паленая, – сказал я, – ты информирована гораздо больше, чем я, ибо меня Старые Кости своими сведениями осчастливить не пожелали.

Члены ее семьи ставят личное имя после родового, в то время как другие крысючьи семейства поступают наоборот.

Они размещают свои клички в том же порядке, что и люди.

Делают это крысюки, видимо, для того, чтобы ввести всех в заблуждение.

– Он даже не удосужился мне сообщить, что намерен ввести вас в игру, – закончил я.

– Ты способен стоять, Плеймет? – спросил Плоскомордый, воздвигнув владельца конюшни на ноги.

– Н-не думаю, – пробормотал Плеймет.

Я попытался рассказать присутствующим, что знал, не пытаясь в отличие от моего партнера скрыть важные детали. За некоторым крошечным исключением, конечно. Я не стал им сообщать, насколько ловко умеет Покойник влезать в чужие, не готовые к вторжению мозги. Об этом никому, кроме меня, знать не следовало.

– А ты уверен, приятель, что тебя не облапошили? – засомневался Плоскомордый. – Может, ты чего недорубил?

Плей, ты зачем втягиваешь в свои игры моего лучшего друга Гаррета?

– Нет, нет, Плей тут ни при чем, – поспешно сказал я.

Если бы это были проделки Плеймета, Покойник бы меня предупредил. Скорее всего Кипом и Плеем кто-то манипулировал. – Но у меня складывается впечатление, что какие-то нехорошие существа ведут игры с Кипом. Скажи, Плей, тебе довелось видеть этих мистических Ластира и Нудисс?

– Формально они мне не представились, так что рассказывать особенно нечего. Я видел их несколько раз, но это было сравнительно давно. В свое время они навещали Кипа довольно часто. Норовили завалиться тогда, когда парень был один.

Я негромко застонал. Создавалось впечатление, что несмотря на все муки и страдания, которые мне уже пришлось претерпеть, полезные сведения я смогу раздобыть, лишь прихватив одного из серебристых.

Думаю, что мой партнер пришел к подобному выводу еще до того, как я вышел из дома.