Сарказм. Однако глаза следователя выразили совершенно обратное. Ему и впрямь было лестно. Я секунды на две повисла, переваривая сей странный факт, потом отмерла. Рик без предисловий открыл труп обнаженной девушки.

— Эйна, — тихо подтвердила я, даже не видя алой юбки. Жуткие раны надолго врезались в память.

— Вы ее знали? — уцепился за меня Кларк.

— Не то что бы…

— Нет. Она только имя слышала и все, — ответил за меня Рик. — Документы были?

— Нет. Леночка, что вы еще слышали и где?

Я открыла рот, но за меня снова ответил панк.

— В баре.

— Я фамилию знаю! — вставила быстренько я. — Только не помню. Но вспомню, скажу.

Кажется, Эрика опять пробрало порычать, он сдержался. Кларк нахмурился.

— Что еще?

— Она там с подругами была, они отмечали расставание Элеоноры… Эиноры… Э… короче, какой-то "Э" с ее парнем.

— Вам память не помешает потренировать.

— Так я не виновата, что у вас тут имена такие жуткие.

— У нас? — прищурился Кларк.

— Что со второй жертвой? — обратил на себя внимание Рик.

— Мужчина, около тридцати, документов никаких, лица не осталось, ног почти тоже — следователь нехотя оторвался от моей Высочайшей Болтливости и перешел к другой каталке, откинул покрывало. Я постаралась удержать кофе и булочку в желудке. Зрелище жуткое. От лица и впрямь ничего не осталось, даже череп лишь частично. Я скривилась. Рик устремил на меня насмешливый взгляд своих серо-желтых глаз. Я попыталась состроить невозмутимое лицо. — Кольца на пальце нет. Отпечатки сняли. Может что даст. Что касается третьего, Лене лучше выйти или отвернуться.

— Не слабонервная, — уверенно изрекла я. Напрасно.

Кларк откинул покрывало. На каталке лежало почти на шестьдесят процентов поглоданное тело. Да еще и сложенное по кускам. Как они умудрились различить в этом месиве костей и мяса мужчину, не поняла. Единственное, что я поняла, сознание решило покинуть бренную оболочку, подвергшую его столь жуткому испытанию. Последнее что помню: все такие же насмешливые серо-желтые глаза. Дальше темнота.

— Просыпайся. Кто-то уверял, что знает о трупах все.

Я нехотя открыла глаза. Прямо надо мной возвышался сам хозяин голоса. Он преспокойно рулил. Я взглянула вниз. Так и есть. Ноги на пассажирском сиденье, а голова на его коленях. Было удивительно хорошо, приятно, уютно доже как-то, в животе разлилось знакомое тепло, потому подниматься не поспешила.

— Я сказала "теоретически".

— Это ощутимо меняет ситуацию.

— Зато тебе интересно, — нашлась я.

Он улыбнулся. На секунду. Первый раз за все время. Но от этой улыбки мне стало жарко. Я повернулась на бок и устроилась поудобнее.

— А куда мы едем?

— На территорию стаи. Сесть не хочешь?

— Не-а.

— Сядь! — от этого окрика я вскочила, едва не двинувшись лбом о руль. Выпрямилась деревянной палкой на пассажирском сиденье и уставилась в окно. Хотелось провалиться сквозь землю. Костерила себя последними словами. Надо было сбежать при первой возможности. Распустила слюни. К глазам подступили слезы. Я заморгала, прогоняя их. Чего еще! Не дождется. Правильно его Пыжикова центром зла зачислила. Поделом. Кстати о горе-писательнице. Я вытянула шею и выглянула в окно. Между домами в воздухе алым текстом висело:

"Елена строила план побега. Эрик уверил ее, что Георг погиб. Она отказывалась верить.