– Местный фольклор, – тихонько пробормотал герой Костя. – Надо будет записать эту байку.

Местный фольклор вполне совпадал с известным мне, поэтому я несколько приободрился. Не факт, что мы находимся в чужом мире, ох, не факт. Так что, может быть, все еще и образуется.

Ну, влип ты, Авдей, в очередную историю, соблазнившись дармовой выпивкой, в первый раз, что ли? Сколько таких случаев было в твоей бродяжьей жизни? Как влип, так и отлипнешь, тебе ведь не привыкать. А в церкви той неправильной вообще, может быть, просто идет ремонт. И железная шишка наверху – всего-навсего какое-то новомодное строительное приспособление. Отремонтируют и вместо шишки воздвигнут правильный православный крест. И все встанет на свои места.

А Костя этот с Лютой своей остроухой – те вообще скорее всего обычные молодые лоботрясы, позолоченная молодежь, мать их за ногу! Может быть, они так развлекаются? Прикалываются над пьющим интеллигентом, сейчас это, говорят, модно. И неизвестно еще, что этот поддельный герой намешал в свою бутылку с драконовой якобы кровью. Кто ее знает, эту тусовочную публику? Вот что совести у нее никакой нет – это все нормальные люди знают и поэтому стараются не связываться. Выпил я какой-то гадости, съехала у меня крыша, завезли бесчувственного Авдея в соседний городок, наплели с три короба, а сами хихикают, а может, даже на скрытую камеру снимают – так смешнее. Да и перед друзьями-подругами похвастаться можно. Вот-де мы какие прикольщики!

Короче говоря, надо поскорее делать отсюда ноги, желательно сумев сберечь гитару. Кроме гитары-то, у меня, по сути дела, ничего нет.

Несмотря на такие здравые мысли, дедово замечание насчет труса меня задело. В конце концов, если разобраться, не такой уж я и трус, хотя и на роль героя, конечно, претендовать не могу. Да и не хочу, честно говоря. И вообще не люблю я их, этих героев, а особенно тех, кто старается их из себя изобразить, экстремалов всяких и прочих, ну их! Одни от них неудобства. Как известно, в бою выживают трусы, и на этом стоит земля, поэтому барду трусом быть полагается по роду деятельности. Иначе некому будет рассказать о герое и его подвигах.

Костя же нисколько не смутился, видимо, балбеса на свой счет он не принял. Или просто не знал, что старикан имел в виду. Обмахнув широким, истинно героическим жестом нас с Лютой, он сказал:

– Представляю мою команду. Этот мокрый хмырь с гитарой – известный бард Авдей, а эта клетчатая красотка – Люта. А самого меня зовут Костя. Я – профессиональный герой. Между прочим, потомственный.

– Ишь ты, герой… – Дедуля задумчиво отхлебнул пивка. – Да еще профессиональный. И вдобавок еще и потомственный. Вроде бультерьера или лабрадора, стало быть, а может, пекинеса. Надо же, как мне повезло! Ну ладно, герой так герой. Ты, лабрадор-пекинес, только у меня на огороде не геройствуй, а то знаю я вас, потомственных профессионалов! Мигом сопрете что-нибудь, только отвернись. Ну, так зачем пожаловали, господин потомственный герой и сопровождающие вас лица? Я, кажись, никакого героя не вызывал. Я вон даже сантехника не вызываю, потому что у меня сортир на дворе и сауна в огороде.

– Да мы так, шли себе мимо, шли, дай, думаем, зайдем, вот и зашли, – простодушно ответил Костя. – Иногда полезно вот так, запросто с незнакомым человеком словом перемолвиться, авось что-нибудь умное услышишь.

Старик почесал щетинистый подбородок, подумал немного, видно, ему было скучно, а может, на что-то рассчитывал, скорее всего на выпивку и душевный разговор. Во всяком случае – не боялся. Страх я чувствую прекрасно, по принципу душевного резонанса. Между тем дедуган, видимо, принял какое-то решение.

– Ну ладно, герой так герой. А я – Палыч. Иван Палыч, по прозвищу Алкогол, ежели уж на то пошло.