Постучав в дверь, в комнату вошел высокий худощавый мужчина с внимательным, чуть тяжеловатым взглядом темных глаз.

Представившись мне, он поздоровался с Эрни и Фриби и уселся на предложенное ему место. Его спокойная уверенность в себе мне понравилась.

— Итак, — сказал я, — ни одной минуты терять мы не можем. Уточним действия Фриби и Гривелла в Эндоувере — и немедленно за работу.

Глава 10

Босс

Эрни Гелвада откинулся на спинку своего шоферского сидения, небрежно придерживая руль двумя пальцами и напевая какую-то грубую фламандскую песенку. Вид у него был весьма довольный и настроение явно приподнятое. По-видимому, он нисколько не сомневался в том, что вскоре ему представится возможность отправить одного из ненавистных ему джерри к праотцам.

На это надеялся также и я. Я вновь и вновь обдумывал свои догадки и предположения, пытаясь найти в них слабые места или подкрепить новыми соображениями.

Я хорошо знал, что если мои расчеты и выводы окажутся в какой-то мере неверными, то это может кончиться скверно для Джанины. Очень скверно. В этом случае оправдаются самые худшие предположения Старика и Гелвады. Сомневаться в этом не приходилось.

Проверяя свои заключения, я снова перебирал в памяти недавние события и вдумывался в поступки и поведение действующих лиц. Теперь можно с полной уверенностью утверждать, что ни Сэмми, ни Джанина не доверились друг другу полностью, когда он и она искали случая перебраться через пролив, зная, что местные рыбаки всегда готовы оказать помощь таким людям.

Там Сэмми еще до возвращения в Лондон, услышал кое-что о действиях немецкой группы от Джанины. Но ее данные нуждались в проверке.

Вскоре по прибытии в Лондон Сэмми заметил у себя на хвосте бледнолицего парня. Установив с ним контакт, Сэмми решил не теряя времени добраться через бледнолицего до всей секции. Сэмми позвонил Старику и сказал, что он напал на некоторый след, и что ему нужна моя помощь, поэтому я должен связаться с ним, как только вернусь в Лондон.

Гелвада нажал ногой на акселератор, и «ягуар» Старика сразу превысил скорость в шестьдесят миль. Мы миновали Тильфорд и быстро приближались к Гриннингу.

Я искоса поглядел на Гелваду. Он все еще напевал себе под нос резавшую уши песенку и улыбался.

У его ног, почти под сидением, лежал саквояж, который он принес до нашего отъезда из города. Со этим саквояжем он обращался очень осторожно.

Луна еще не взошла, и только сильные фары «ягуара» вырывали из темноты быстро меняющиеся дорожные картины, не мешавшие, однако, бегу моих мыслей.

Вновь и вновь прокручивая события, я пытался проникнуться мыслями то Сэмми, то Джанины, уловить логику их поведения. С одной стороны — Джанина, которая стремилась ускорить установление контакта с нами, с другой стороны — Сэмми, рывший носом землю, чтобы добыть информацию, которая была почти у него в руках. Это очень быстро бы выяснилось, не будь Кэрью так насторожен на вечеринке. Кто же там испугал его?

Теперь ясно, что это не Джанина. Это могла быть, и несомненно была, упоминаемая в его письме картинно-красивая женщина, Хэлдон. Где-то, видимо во Франции, Сэмми ее видел среди немцев, каким-то образом сталкивался с нею. Неожиданная встреча с ней в Лондоне, у Маринетт, резко изменила его поведение там.

Все это не могло особенно понравиться Джанине и заглушить ее сомнения по отношению к Кэрью. На вечере у Маринетт Джанина не могла не распознать членов гиммлеровской секции. Знала она также тетушку, у которой снимал комнату Сэмми: под тем или иным предлогом она бывала в ее доме, изучая его окружение.

Когда он провожал ее после вечеринки с Берити-стрит, кто-то висел у них на хвосте, и Сэмми это знал. Знала об этом и Джанина. И мысль о том, чтобы поскорее поместить фотокопии в надежное место, постепенно начала одолевать ее.