– Истинная правда! – сказал генерал. – С тех пор даже воспоминание о той, которую я любил, вызывает во мне лишь сожаление. Однако, Дагобер, прошу, продолжайте свой рассказ.

– Мы спешно покинули А*** и сегодня, рано утром, прибыли в городок П***, лежащий в шести милях отсюда. Там мы думали отдохнуть несколько часов и затем продолжить путешествие. Но каково было наше изумление, когда в комнату, отведенную нам в гостинице, вдруг стремительно вбежала вся бледная, с безумным, блуждающим взглядом Маргарита. Увидев Морица, она, рыдая, бросилась к его ногам и стала называть себя преступницей, тысячу раз заслужившей смерть, умоляла его убить ее собственными руками. Мориц, подавив отвращение, успел вырваться из ее рук и выбежал вон из комнаты.

– Да, – перебил своего друга ротмистр, – стоило мне увидеть Маргариту и ощутить ее прикосновение, в моем сердце возобновились муки, которые я пережил в замке ее дяди. Ярость моя в ту минуту была так велика, что, право, мне кажется, я убил бы ее, если бы не поспешил выйти вон.

– Подняв Маргариту с пола, – продолжал Дагобер, – я перенес ее в другую комнату. Успокоив ее немного, я, наконец, добился от нее признания. Вот письмо, которое она получила от графа в полночь того дня.

Дагобер прочел послание, в котором говорилось следующее:

«Бегите, Маргарита! Все потеряно! Злодей близок. Все мои силы и способности – ничто против мрачной судьбы, сражающей меня в тот самый миг, когда я думал, что уже достиг цели. Маргарита! Я посвятил вас в такие тайны, познать которые не дано женщине. Но вы с вашей волей и вашим твердым характером сумели стать достойной ученицей опытного учителя. Вы поняли меня и помогали мне. Через вас я завладел всем существом Анжелики и в благодарность за то хотел доставить счастье и вам в том виде, как вы его понимали. Мне самому иной раз становилось страшно при мысли о том, что` я для этого делал и чему себя подвергал! Но все напрасно! Бегите, иначе погибнете и вы! Что до меня, то я буду противиться враждебной силе до конца, хотя и чувствую, что миг этот принесет мне преждевременную смерть. Но пусть умру я один! В роковую минуту я удалюсь под то чудное дерево, в тени которого я открыл вам столько известных лишь мне одному тайн. Отрекитесь от них, Маргарита! Отрекитесь навсегда! Природа – жестокая мать: своим непокорным детям, желающим дерзкой рукой сорвать завесу с ее тайн, она дает позабавиться блестящими игрушками, которые сначала очаровывают их, а потом превращаются в губительную силу. Однажды я уже убил этой силой одну женщину в тот самый миг, когда думал, что добился ее любви. Этот случай меня надломил, но я, слепой безумец, все еще продолжал мечтать о земном счастье для себя!

Прощайте, Маргарита! Возвращайтесь на родину. Шевалье Т*** позаботится о вашем будущем. Еще раз прощайте!»

Все присутствовавшие почувствовали, как кровь стынет в их жилах от ужаса.

– Значит, – тихо сказала полковница, – я должна поверить таким вещам, которые до сих пор отрицала. Но все-таки для меня остается непонятным, каким образом Анжелика смогла так быстро забыть своего Морица. Правда, я часто замечала, что она находилась в каком-то возбужденном состоянии, и это только усиливало мое беспокойство. Теперь я припоминаю, что и симпатия Анжелики к графу возникла каким-то странным, непонятным образом. Она говорила мне, что стала каждый день видеть графа С-и во сне и что влечение ее к нему началось именно во время этих сновидений.

– Это правда, – подтвердил Дагобер. – Маргарита призналась мне, что ночью по приказанию графа она постоянно сидела возле спящей Анжелики и тихим нежным голосом нашептывала ей на ухо его имя.