— Как ни прискорбно это осознавать, вы, Лисапет, правы. — вот и гадай, тут, прискорбно здесь осознание или моя правота. — Срок у нее еще невелик, но и рисковать в таком деле было бы безрассудно.

Царевна вздохнула.

— Я буду тосковать в разлуке с детьми, но долг матери — поступать к их благу.

— Возможно, мне, для большей гарантии благополучного исхода, стоит оставить при Тинатин брата Шаптура?

— Ни в коем случае. — резко отвергла мою заботу о внучкином здоровье Валисса. — Вы представляете какие слухи тогда пойдут? Беременность ее при дворе уже не секрет, и все решат, что она больна и может не разрешиться от бремени благополучно. Надо ли нам, чтобы люди сделали вывод о неблаговолении богов к семьям царя и командира его гвардии? А если вы полагаете, что люди забыли о рыбе, падавшей с небес в день свадьбы Тинатин и Нварда, то заблуждаетесь. Вам удалось убедить всех, что это было благое знамение, но если мнение по этому поводу переменится, что будет?

— Плохо будет. — не стал перечить я.

— Очень плохо, Лисапет. Эту рыбу ели многие горожане, и подумай они, что по вине царя их коснулась скверна… — невестка вздохнула. — Только восстания в столице нам и не хватало. Нет, оставлять Шаптура при Тинатин никак нельзя.

Все же, несмотря на мерзкий характер, царевна — большого государственного ума баба. И вот теперь, который уже день, этот государственный ум сидит и хандрит каждый привал, покуда никто кроме меня и Утмира эти мгновения ее слабости не наблюдает.

Нынче вечером печалится особенно сильно, поскольку завтра, пусть и не слишком надолго, ей предстоит разлука и с Утмиром — я, с небольшой свитой телохранителей отправляюсь на верфь в Зории, инспектировать строительство трехрядок, и внук упросил-таки взять его туда с собой.

Опасно? До определенной степени. Но не опаснее чем путь от Обители Святого Солнца до Аарты за короной, который я успешно преодолел. Так что будем надеяться, что Троица не выдаст и друдж не съест.

Наконец слуги удалились, Валисса повернулась к столу и вновь тихонько вздохнула, взглянув на сына. Мне вот интересно, что тот ей такого убедительного наговорил, что она даже для проформы мне ничего не высказала?

— Кто теперь станет во главе царского поезда? — негромко спросила царевна.

— Ты, конечно. Кто ж еще? — ответил я.

— Кто? — кажется мои слова невестку развеселили. — Вы что, Лисапет, выжили из ума? Я — женщина и не могу командовать воинским отрядом.

— С фига ли? — флегматично отозвался я. — Царица Н`Кале, помнится, своей принадлежностью к женскому полу ничуть не тяготилась, когда надо было мужикам приказы отдавать. А ты, хоть и не из народа мурин, тоже, верю в это, справишься.

— Царица Н`Кале. — с нажимом на первое слово произнесла Валисса. — Не царевна. Вы же весь двор и всех гвардейцев поезда так против себя до конца времен настроите.

— Сильно сомневаюсь.

— И что же является источником таких сомнений? — иронично поинтересовалась Шехамская Гадюка.

— Ну, хотел я до утра сюрприз приберечь… — исключительно чтобы поглядеть на твое лицо, когда известие будет объявлено прилюдно. — Ладно, чего уж теперь. Вот.

Я извлек из кармана конверт и вручил невестке.

— Можешь открыть, потом заново печать поставлю.

— Поверю тому, что скажете. — царевна испытующе поглядела на меня. — Что там?

— Царский указ. — я напустил на себя скучающий вид.

— Вот как? И о чем же?

— О назначении, на то время, что я вынужден отлучиться, лица, исполняющего обязанности царя, со всеми его неотъемлемыми правами.