Королева Элизабет мягко улыбнулась, двинувшись следом за супругом. Она давно знала цену его вежливым словам. Генрих всегда был безукоризненно корректен с ней на глазах у окружающих, но когда они оставались наедине, ничего кроме холода она не видела. Он регулярно приходил к ней в постель, но лучше бы он этого не делал. То, что он давал ей, не могло удовлетворить горячую женщину, дочь несравненной Элизабет Вудвилл, сумевшей покорить и подчинить себе короля Англии Эдуарда Йорка. Жизнь Элизабет-младшей рядом с холодным, не знающим чувств Генрихом и подозрительной, всё видящей и всё знающей матерью короля Маргарет Бофор была сродни заключению. Но она знала свой долг и добросовестно его исполняла, хоть сердце часто ныло от желания другой, настоящей жизни. Оставалось только потихоньку завидовать матери, с которой она сейчас была разлучена. Элизабет Вудвилл была горячо любима супругом-королём и могла позволить себе вмешиваться в дела государства. Она же и рта раскрыть лишний раз не смеет и должна следить за каждым своим словом. Как же она ненавидела эту зависимость от чужой воли!

Малыш Артур, юный герцог Корнуольский, был очаровательным ребёнком. Он радостно заулыбался и проговорил что-то не совсем понятное, увидев отца. Глаза Генриха потеплели, что случалось с ним очень редко. Ребёнок рос и развивался совершенно нормально, хотя родился на месяц раньше срока, и многие опасались, что он будет слаб и хил, если вообще выживет. Его крестили на четвёртый день после рождения, и это было впечатляющее зрелище. В Винчестерском соборе собрались наиболее доверенные подданные короля. Сам Генрих сиял непривычной для глаза окружающих улыбкой и роскошными одеждами. Крёстными младенца стали самые доверенные лица — Томас Стэнли, граф Дерби, Джон де Вер, граф Оксфорд и Уильям Фицалан, граф Арундел. А женскую половину представляли вдовствующая королева Элизабет Вудвилл и принцесса дома Йорков Сесилия. Событие было необыкновенно торжественным. Звонили колокола. Пел чудный хор. Правда, уже вскоре после этого события Генрих отправил ставшую неугодной тёщу в монастырь Бермондси, откуда ей уже не выйти. Своевольная Элизабет Вудвилл, исконный враг Ричарда Глостера, стала утверждать, что не верит, будто прежний король приказал убить её мальчиков в Тауэре. Официальной причиной для заточения за высокие стены Бермондси с его строгим режимом было, разумеется, утверждение, что вдовствующая королева поддержала самозванца Ламберта Симнела в его притязаниях на трон. А Элизабет-младшая получила наглядный урок того, что ожидает любого человека, какое бы положение он не занимал, в случае, если он не угодит королю. Встать поперёк дороги тихому и спокойному обычно Генриху было смертельно опасно.

Элизабет смотрела на мужа и сына. Как она любила своего мальчика! Но его отец никогда не вызывал в ней тёплых чувств. Она не хотела замуж за этого сухого, недоброго человека. Но разве её кто-нибудь спрашивал? Матушка говорила, что надо любым путём свалить ненавистного Ричарда, только-только взошедшего на трон. Он принёс им много горя. Разве не он велел казнить Ричарда Грея, младшего из сыновей Элизабет Вудвилл от первого брака? Разве не от него пряталась она с детьми в Вестминстерском аббатстве? Он не дал взойти на престол её старшему сыну от короля, который должен был стать Эдуардом У. Это была надежда на безоблачную жизнь и полную власть в стране. Но Ричард не дал этому свершиться. Её имя опорочили и втоптали в грязь, назвав незаконной женой короля. А Эдуард? Её ласковый и любящий Эдуард оставил ей после смерти такой подарочек, что трудно прийти в себя. Ух, так бы и удушила его, жеребца ненасытного, за эту Элеонор Батлер. И теперь неизвестно, были ли у неё дети. И если… Дальше матушка мысль не развивала, но в глазах её загорелся тот особый огонёк, который Элизабет-младшая видела не один раз. Такой блеск глаз красавицы Элизабет Вудвилл грозил большими неприятностями человеку, о котором она в этот момент думала.

Однако потом мнение матушки почему-то изменилось.