Худое тело девушки было усеяно шрамами, как застарелыми, так и относительно свежими. В ярком свете неоновых ламп они были отчетливо видны: ожоги, ушибы, царапины и гематомы – шокирующие свидетельства многолетних истязаний, которые испытала эта девушка.

В помещение вошла молодая женщина.

– Снимки, – сказала она коротко и, не здороваясь, без особых церемоний прошла мимо Боденштайна и Пии. Она села за компьютер, стоявший на маленьком столике у стены, и забарабанила по клавиатуре. Через некоторое время на экране появился скелет погибшей девушки. Времена, когда к подсвечиваемому коробу прикреплялись черно-белые рентгеновские снимки, уходили в прошлое.

Кронлаге и Кирххоф прервали внешний осмотр тела, подошли к компьютеру и стали анализировать то, что они там увидели: переломы костей лица, ребер и конечностей, аналогичные внешним повреждениям, частично застарелые и зажившие, но также и свежие. Было установлено 24 перелома.

Пия ужаснулась, представив себе, какую ужасную, мученическую смерть приняла несчастная девушка. Но более важными, чем переломы, для судмедэкспертов были различные признаки зрелости скелета. Окостенение пластинок роста на костях черепа и на суставных концах длинных полых костей позволяло сделать первое предположение в отношении возраста.

– Ей было минимум четырнадцать, но не более шестнадцати лет, – сказал наконец Хеннинг Кирххоф. – Но сейчас мы сможем определить это более точно.

– В любом случае ребенок в течение нескольких лет подвергался жестокому обращению, – добавил профессор Кронлаге. – Кроме того, налицо аномальная бледность кожных покровов и, как показали лабораторные анализы, почти полное отсутствие витамина D в крови.

– Что может быть причиной? – поинтересовался молодой прокурор.

– Так называемый витамин D, собственно, не является витамином, а представляет собой нейрорегулирующий стероидный гормон. – Кронлаге посмотрел на него поверх очков-половинок. – Человеческое тело вырабатывает его, когда кожа подвергается воздействию солнца. В настоящее время дефицит витамина D достиг во всем мире почти эпидемических размеров, так как врачи-дерматологи и органы здравоохранения устроили истерию в связи с раком кожи и рекомендуют избегать солнечного воздействия или применять препараты для защиты от солнечных лучей с фактором светозащиты 30 или больше. При этом…

– Какое отношение это имеет к погибшей девушке? – прервал его нетерпеливо Танути.

– Вы можете меня просто выслушать? – осадил его Кронлаге.

Прокурор молча принял упрек, пожав плечами.

– Показатель от пятнадцати до восемнадцати нанограммов на миллилитр крови в зимний период, как было установлено в процессе серийного исследования в США, уже является выраженным дефицитом. Оптимальным является показатель от пятидесяти до шестидесяти пяти нанограммов на миллилитр крови, – продолжал профессор. – В сыворотке крови этой девушки обнаружено четыре нанограмма на миллилитр.

– И что? Какой вывод мы из этого делаем? – в голосе Танути послышались нотки еще большего нетерпения.

– Какой вывод из этого делаете вы , молодой человек, я не знаю, – холодно ответил Кронлаге. – Для меня из данного факта, связанного с бледностью кожных покровов и с выявленной при рентгене пористой костной структурой, вытекает предположение, что девушка в течение очень длительного времени не испытывала воздействия солнечного света. Это может означать, что ее держали взаперти.

На какой-то момент воцарилась полная тишина, среди которой раздался звонок мобильного телефона.

– Извините, – сказал главный прокурор Фрей и вышел из комнаты.