Да, на Злых Улицах деньги менялись, и старели по мере того, как переходили из рук в руки. Их можно было даже порвать. Это не золотые монеты, как в фэнтезийных играх, легкие, несмотря на то, что золото очень тяжёлый металл, неуничтожимые, хотя он очень мягкий и легко затирается.

— Я бы не отличил, — сказал Бруни, возвращая мне купюру. — Вещь качественная. И сколько вы их можете производить? Ну, скажем, в месяц.

— Еще бы, подлинное клеймо. Мы не хотим торопиться, — ответил я. — Если будем делать много, то спалимся. Поэтому, скажем, четыре тысячи купюр в неделю.

— То есть, шестнадцать тысяч долларов в месяц? Приличная сумма. А от меня-то что требуется? Вы — члены Организации, можете вести дела, как хотите, разрешения моего вам не надо, главное — не забывайте засылать откат.

Я посмотрел на купюру. Раскрылось системное сообщение.

Десятидолларовая купюра (фальшивая). Копия законного платежного средства, изготовленная недобросовестными дельцами. Вероятность успешной проверки подлинности — 5 %.

Думаю, можно улучшить технологию, и довести ее до одного. Тогда будут распознавать одну купюру из ста, и это при условии, что их будут проверять. А большинству людей так и вообще наплевать. Такие вот дела.

Мастерскую можно было прокачивать, покупая новые устройства, или обеспечивая ее более качественным сырьем. Но у нас пока не было ни возможности, ни желания этого делать. С тем, что уже есть, разобраться бы.

Эту бумажку я взял с собой для демонстрации. На самом деле у Джо был с собой чемодан, в котором лежали первые шестнадцать сотен фальшивых купюр. Все, что мы изготовили за прошедший месяц.

— Нам нужны каналы сбыта, — сказал я. — У тебя есть нужные нам контакты. Мы можем поделиться с тобой выручкой, а ты сведешь нас с нужными людьми.

Бруни задумался, и принялся постукивать пальцами по столу. Либо думает, как решить проблему, либо уже знает решение, и думает, сколько за это запросить. Зная нашего капо, скорее всего второе.

— Половина, — сказал он. — Вы будете отдавать мне половину дохода. Тогда я сведу вас с нужными людьми.

— Половина? — спросил Джо. — Но ведь это восемь тысяч баксов! Не много ли бу…

— Твой стандартный откат с наших дел — десять процентов дохода, — прервал я своего напарника. — Мы готовы дать пятнадцать. Исключительно из уважения к тебе.

— Тридцать, — ответил он.

Не сбавил бы ты так резко стоимость своих услуг, я бы не стал торговаться дальше. Но у меня появилось стойкое ощущение, что Генри можно прогнуть. Треть от суммы — это больше пяти кусков баксов. Если считать на реальные деньги — месяц безбедной жизни. А то и больше.

Да, недавно мы радовались, если нам удавалось заработать двадцатку за день. А теперь… А ведь других доходов у нас никто тоже не отбирает: профсоюзы, дань из разных заведений, случайные приработки. Нормальная сумма в итоге скопится, жить можно, и совсем не бедно.

— Двадцать. Одна пятая. Весь риск на нас, от тебя требуется только свести нас с нужным человеком. Тебе все равно ничего не грозит.

— Двадцать пять. Четверть, и ни центом меньше. Так-то оно так, да только мне еще с доном делиться.

— Ты дону стандартный откат платишь. Но ладно, четверть, так четверть. Хорошо, мы согласны.

Двенадцать тысяч долларов в месяц, минус пять процентов Фрэнки за работу, минус расходы на сырье, но это немного — долларов двести в месяц. Получается десять тысяч восемьсот долларов на двоих.

Сколько-то попросит посредник, платить ему придётся на постоянной основе. Но все равно много.

— У вас есть, что показать? — спросил Генри.