– Да устал я отсыпаться, Мэри-Бин. Только и делаю, что сплю и книжки читаю.

    Крупнотелая, приятно округлая девушка с игривыми черными глазками жеманно отстранила руку Огоновского, улегшуюся на ее правом бедре и рассмеялась:

    – Признаться, мне и самой бывает одиноко… но нельзя же так! Мы с вами и не знакомы почти! Ах-ах-ах, скажите еще: «вот, типа, и познакомимся», а?

    – Несерьезная ты, Мэри-Бин. Я, старый больной человек, да ты гордиться должна, особенно при твоем-то одиночестве!

    За спиной Огоновского с шипением раскрылась дверь отсека, и в белый свет потолочных ламп всунулась молодая остроносая физиономия, обрамленная буйными черными локонами.

    – Андрей, – заговорщическим тоном прошипела она, – я тут такое узнал!

    – Что там еще? – недовольно обернулся майор, оторванный от дела на самом интересном месте.

    – А-аа, идем. Мы там в ординаторской собрались, все это дело вспрыснуть надо. Либих свой коньяк достал. Пошли-пошли, новость – закачаешься!

    Огоновский недовольно фыркнул, подмигнул несколько обескураженной сестре и вышел вслед за молодым чернявым капитаном, на котором был не совсем уместный врачу синий бортовой комбинезон с кобурой.

    – Что это ты вырядился-то? – удивленно поинтересовался он у своего коллеги. – Что, парад, что ли?

    – У-уу, – с восторгом завыл тот. – Надо бы, надо бы… но, ладно, и так справимся.

    Пройдя коротким слабо освещенным коридором они уперлись в двери ординаторской. Капитан коснулся сенсора, и на Огоновского обрушился целый шквал восторженных воплей, перемежаемых многоголосым смехом. Видимо, в тесный отсек набилось все отделение общей хирургии, включая вахтенных, раненых и даже спящих после вахты докторов.

    – А-аа, это вы, майор! – заревел, бросаясь обниматься, старший врач отделения подполковник Либих, давно известный своей кадровой занудливостью.

    Огоновский недоуменно отпрянул и обвел присутствующих ничего не понимающими глазами.

    – Это даже не день рождения, – сказал он, ни к кому не обращаясь. – А что же?

    – Он еще ничего не знает! – выкрикнул кто-то.

    – А что я должен знать? – поинтересовался Огоновский, понимая, что произошло нечто воистину экстраординарное. Уж если Либих выкатил свой собственный коньяк… – – Что, мы уже победили? Так вроде еще рано…

    – Вторая планета, – загомонили несколько докторов разом, – вторая планета, господи помилуй, при-год-на для жизни! При-год-на, Андрей! И мы будем там через неделю максимум! Прощайте, скафандры! Будем жить, как в раю, устроим, наконец, себе отпуска. Пока ребята будут ремонтироваться, мы будем в морях купаться!

    Огоновский присел на стол и взял в руки стопку либиховского коньяку.

    – Это здорово, – признался он. – А вы уверены, что там никто не живет?

    – Че-его?

    Доктор Либих едва не потерял дар речи.

    – Вы не переутомились, Андрей? – заботливо поинтересовался он. – Помнится, вы так долго тащили вахту в этом как его, грантауэре…

    – Не-а. Я так, подумал чего-то.