— Сбежал! Сбежал! — завопила ведьма,— Но я тебя верну! Ты у меня посидишь на цепи, пожаришься на углях! Ищите, он не мог далеко убежать! Обшарьте весь сад!
Старуха бесновалась, кровь текла по ее разбитому лицу, глаза полыхали красным огнем. Немного успокоившись, она вошла в спальню Деяниры. Та сидела на ложе, сжавшись в комочек. Смертельный страх сковал ее тело, она не могла даже пошевельнуться.
Колдунья вытерла свое лицо изумрудно-зеленым платьем Деяниры, схватила ее за руку и потащила за собой:
— Пойдем, птичка, рассвет настает. Пора выпить прощальное вино. После такой ночи и умереть не жалко, верно, детка?
Деянира безропотно шла за старухой. Слова ее долетали до нее как во сне. Она знала, что скоро умрет, но колдовская сила словно подталкивала ее в спину.
Старуха затащила ее, обнаженную, к себе в комнату, закрыла дверь на засов и упала в кресло.
— Постой немного, — прошипела она, — дай последний раз полюбоваться на тебя — потом я, только я буду смотреться в зеркало… А варвара твоего я измучу, высосу из него все соки, он у меня превратится в сушеную ящерицу! — Колдунья смотрела на Деяниру одним сверкающим глазом — на месте второго набухал огромный кровоподтек. Рассеченные губы кривились в злорадной усмешке.
* * *
Конан стоял в своем укрытии за темными занавесями, и ярость снова застывала в груди куском льда, обостряя мысли и чувства.
Старуха не спеша, словно растягивая удовольствие, по одной опускала жемчужины в чашу. Они растворялись с легким шипением. На потолке играли блики колдовского пламени. Деянира стояла неподвижно, как мраморная статуя, не отводя взора от чаши. Наконец старуха опустила последнюю жемчужину и с торжествующим смехом разлила сияющий напиток в кубки.
Конан ждал, что будет дальше. Он готов был наброситься на старуху немедля, но чувствовал, что еще не время.
Старуха протянула Деянире кубок:
— Возьми, детка, выпей вместе со мной. Я столько для тебя сделала!.. Настала пора благодарности. Выпей, это просто вино, обыкновенное вино!
Деянира взяла кубок, но продолжала стоять все так же неподвижно, не находя в себе мужества поднести его к губам. Но вот рука ее дрогнула и начала медленно подниматься. Старуха молча смотрела на нее, силой своего взгляда заставляя повиноваться.
Конан неслышно откинул занавеси, легко, как кошка, прыгнул вперед. Колдунья ничего не видела и не замечала вокруг, кроме кубка в руке Деяниры. Но что это?! Кубок Деяниры сжимает уже другая рука, а ей в горло упирается острие меча. Она впервые в жизни почувствовала ужас. Смерть смотрела на нее холодными голубыми глазами, переливалась жемчужным сиянием в золотом кубке.
Из горла старухи вырвался хрип, она попыталась что-то произнести, хотела взмахнуть свободной рукой — но Конан выплеснул напиток ей в лицо. Руки колдуньи разжались, и кубок упал на пол. С легким треском зазмеились белые молнии, причудливым кустом вырастая из пролитого вина. Куст мгновенно разросся от пола до потолка, грозя заполнить всю комнату. Конан подхватил Деяниру, лишившуюся сознания, плечом высадил дверь и бегом помчался прочь из дворца.
Отбежав довольно далеко, он оглянулся, ожидая увидеть за своей спиной необъятное полыхающее зарево. Но по небу по-прежнему плыли редкие тусклые облака, предвещая близкий восход, а в зарослях орешника трещали цикады.
Киммериец завернул бесчувственную женщину в плащ и бережно отнес к себе на постоялый двор, где она вскоре очнулась. Привстав на ложе и увидев рядом Конана, бедняжка разрыдалась. Так, всхлипывая, она в конце концов и уснула.
Пока Деянира спала, Конан решил сходить в лавку и купить ей новое платье, а на обратном пути заглянуть во дворец — проверить, что сталось с колдуньей. |