– Обижаете, Игорь Петрович. Я в армии не служила, откуда мне знать, как там мысли излагают. В рамки устава я вряд ли влезу, как и в их форму. Что поделаешь, я – личность неординарная, творческая, так что довольствуйтесь тем, что есть, – она обиженно поджала пухлые губы.

– Ну хорошо. Ваши показания я тщательно изучу и проверю, а пока вы обе отпущены под подписку о невыезде и находитесь под домашним арестом.

– С домашним арестом вы, господин следователь, несколько переборщили, – пробурчала Пульхерия.

– Да, – согласилась с ней Марина и робко спросила с надеждой, – может, ограничимся одной подпиской?

Но Штыкин был непреклонен.

– Нет, обе сидите дома, – категорично потребовал он и неожиданно для себя добавил, – мне так спокойнее.

– Прямо тиран-деспот какой-то, – всплеснула пухлыми руками Пульхерия. – Меня-то за что под арест? Или я тоже подозреваюсь в убийстве? А у меня какой мотив? Мне-то зачем его убивать? Или вы нас в групповом сексе подозреваете? Только за это под домашний арест не сажают. Это мое личное дело, с кем и когда спать. Это никого не касается!

– Вы мне интересную мысль подкинули, Пульхерия Афанасьевна. У вас и Марины Владимировны была сексуальная связь с неизвестным, он вас стал шантажировать, и вы его за это убили. Как вам такая версия?

– Отличная версия! Пульхерия дура, Штыкин молодец! – хихикнула Марина. – Один ноль в пользу следователя.

– Согласна, Мариша, чистая победа мужской логики над здравым смыслом, – саркастически ухмыльнулась Пуля, – только в ней есть одна заметная брешь.

– Интересно какая?

– Я женщина свободная, и мне абсолютно наплевать на любой шантаж, а также совершенно по барабану, что там обо мне кто-то подумает. Во всяком случае, убивать его я за это не стану. Разве только заболтаю до смерти, а за это статьи в уголовном кодексе нет. Со своей стороны, господин следователь, я могу подкинуть кучу других версий, не менее оригинальных, чем ваша. Например, мы с моей подругой являемся любовницами, неизвестный следил за нами, сфотографировал, а потом стал шантажировать; мы с ней его убили, а труп обнаружил ее муж. Правда, нет доказательств: фотографий и всего такого, но это уже незначительные детали. Или, например, другая версия: этого совершенно незнакомого нам мужчину убили в другом месте, а труп подкинули в дом Марины. Или еще такая версия…

– Все, Пульхерия Афанасьевна, достаточно, – взмолился Штыкин, – я от вас устал. Это вы меня заболтали до смерти. Кстати, что касается «неизвестного мужчины», интуиция мне подсказывает, что этот мужчина не так уж вам и неизвестен.

– Интуицию, Игорь Петрович, к делу не пришьешь. Докажите. А пока, может быть, обойдемся одной подпиской о невыезде?

– Делайте что хотите, – махнул рукой Штыкин и, лукаво усмехнувшись в пушистые усы, добавил, – только сидите дома.

Не успели они закрыть за милиционерами дверь, как зазвонил телефон. Это был Кузьмин.

– Пульхерия Афанасьевна, я кое-что для вас разузнал. Во-первых, следователь Штыкин – мужик в общем-то неплохой, работяга, толковый и принципиальный. Сотрудники его уважают. Раньше он работал в Москве, в ведомстве далеком от прокуратуры, но чем-то не угодил кому-то и его, как у нас водится, убрали от греха подальше в Московскую область. Я с ним лично не знаком, но у меня есть приятель, который с ним в хороших отношениях, если ситуация станет критической, мы сможем этим воспользоваться. Во-вторых, машина, номер которой вы мне дали, зарегистрирована на Оксану Николаевну Шпак, родившуюся в городе Донецке.