Тэмор вздохнул и потер глаза с аккуратностью художника, делающего на холсте последние мазки.

– Глупости это все.

– Конечно. – Орк закончил бриться. Аккуратно убрал острое лезвие в замшевый футляр. Тэмор наблюдал за этими манипуляциями с нескрываемой насмешкой. Мыться. Бриться. Еще и зубы чистить. Все это блажь, придуманная людьми. У чистокровных орков, кстати, и борода‑то не растет. А о троллях и говорить не приходится.

– Ты, Йорик, зря смеешься. – Эфа вошла в воду по пояс, длинную косу тут же подхватило течением. – Тэмор грязи не боится. Он об деревья чешется. И в пыли валяется.

– Да, чешусь, – с достоинством ответил тролль. – Да, валяюсь. Зато блох нет.

– Дохнут, – кивнула Эфа. – Непонятно только, чего ж тогда чешешься.

Не дожидаясь ответа, шефанго нырнула и появилась из‑под воды уже далеко от берега. Озеро было холодным. Чистым. С приятным песчаным дном.

– Жрать пойдемте. – Тэмор направился к лагерю. Эфа поплескалась еще немного и тоже поплыла к берегу. Йорик подал ей руку, помогая выбраться из воды. Разящая хмыкнула, но помощь приняла. Сколько народов, столько и обычаев, в конце‑то концов, и глупо с обычаями спорить.

Перекусили быстро, без затей. Холодным мясом. И запили холодной же водой.

– Сегодня мы выйдем из Леса, – констатировала Легенда. – Жалко.

– Не страшно? – оскалилась Эфа, переплетая косу.

– Как ни странно, нет. Азарт какой‑то появился. Лес лечит, ты заметила?

Йорик согласно кивнул.

Тэмор отправил в пасть здоровенный кусок мяса и промычал невнятно:

– Не в Лесе дело. Здесь оборотней нет. Собрались. Закинули на плечи рюкзаки. Пошли.

Деревянный браслет чуть холодил запястье. Дхис. Тонкая змейка с глазами‑бусинками.

Правы оба, и Тэмор и Легенда. В Лесу действительно безопасно. И удивительно мирно. Он недоступен богам. Его боятся оборотни. Почему боятся, непонятно, но это очень удобно.

И Лес действительно лечит. Змеящаяся трещинами кора с потеками смолы. Солнечный запах. Кроны деревьев, возносящиеся в прозрачное небо. Светло в Лесу. И земля под ногами сухая и чистая.

Светло.

Погибших не вернуть. А скорбь превращается в спокойное воспоминание. И страх сменяется азартом. Тишина закончится, придет время сражений. Так и должно быть. Нельзя навсегда остаться в тишине. Им нельзя, бойцам, воинам...

Эфа ухмыльнулась про себя. Воины. Кто‑то, может быть, и воин. Йорик называл их солдатами. Но она – Разящая. Она была и будет Разящей. И когда кончится все, вернется в Гульрам. К Судиру, который наверняка ждет ее. Ждет, уверенный, что его ученица, воплощение смерти, убийца, обязательно придет.

Если только не умер Судир. Но даже если и умер, он оставил преемника.

– Убивать хочется? – поинтересовался Йорик, не оборачиваясь.

– Угу. – Эфа раздула ноздри, нюхая воздух. Лес пах солнцем и горячей хвоей.

– Как второе дыхание, – задумчиво произнесла Легенда. – У души может быть второе дыхание?

– Запросто.

Белые цветки на тонких стеблях раскрылись у самых корней огромного кедра.

Капля росы сверкает на бархатной кожице листа.

Черной лентой скользнула змея. Исчезла в невысокой траве.

Как букет необычных цветов – птенцы в гнезде. Клювы с ярко‑желтыми ободками.

Второе дыхание души.

Ровный шаг, ритмичный и легкий. “Орочья” поступь. Эфу ходить по лесу учили совсем не орки. Да и Легенду тоже. И эльфийка утверждает, что к оркам такая походка отношения не имеет. Все может быть. Однако и Йорик, и погибший Исхар называли этот не шаг и не бег, нечто среднее, “орочьим”, а кто будет спорить с командирами?

Даже Тэмор, с виду тяжелый увалень, для которого, кажется, и голову‑то повернуть – испытание, плывет, чуть покачиваясь.