- Сука! Гад пархатый! - пробормотал он, обходя дуб. Мазая не было, следы вели в лес.

Прикрывая рану ладонью, Заточка поспешил дальше и увидел мертвого Болта. Ругаясь, порученец вернулся к оврагу, брезгливо заглянул в развороченную яму. Среди выжженных кустов лежал еще один труп, вернее, то, что от него осталось. Маргошу разнесло чуть не в клочья - такое впечатление, что граната взорвалась прямо у него на спине.

Мысли Заточки лихорадочно метались. Мазай пропал, эти двое убиты. Слон такого не простит - замочит на месте, если верный Заточка припрется к нему с такой вестью. Ну так хозяину и незачем знать все. Хромой-то ранен, Заточка его задел, с оружием и снарягой у Мазая плохо - не мог из Лесного Дома много утащить, - один, помощи ждать неоткуда… Сдохнет, это уж как пить дать. А если не сдохнет - забьется в самую дальнюю вонючую щель Зоны, чтобы только Слон не прознал, на долгие годы. Да нет, сдохнет, поправил себя Заточка, вернувшись к ельнику и подняв с мокрой от крови травы пистолет Болта. Уже сдох! В аномалию угодил, в холодец - вот как! Маргошу с Болтом подстрелил, нехристь, самого Заточку подбил, но тот в долгу не остался: ранил Мазая, а после толкнул прямиком в холодец. Заточка может, он даром что тощий - а жилистый и ловкий, как черт, Слон это знает, он-то видел, как Заточка тогда разобрался с Вороном… Значит, решено: холодец. Растворило Мазая всего, даже косточек не осталось. Слон, может, засомневается, но… поверит в конце концов - а что ему делать? Заточка его убедит, Заточка хитрый.

Змееныш проспал почти сутки, и все равно, когда очнулся, его немного знобило. Похлопав себя по щекам, он вылез из дупла и осмотрелся.

Был ранний вечер, солнце стояло низко над деревьями, подсвечивая кроны багрянцем. В подлеске сгущались сумерки. Змееныша еще качало, но он отдохнул, поднабрался сил - и ощущал зверский аппетит и жажду. Сориентировавшись, он зашагал через лес к ближайшему схрону. Мазай уже там, никакой Слон не остановит Мазая, в этом Змееныш уверен. Шагая сквозь чащу, он сорвал пучок листьев заячьей капусты и сжевал, чтобы немного уменьшить голод.

До поросшей осинами и березами балки добрался быстро. Вот и большое бревно, маскирующее вход. Но что-то тихо тут… Змееныш замедлил шаг, прислушался, осмотрев негустой лес, бегом кинулся к поваленному стволу и ужом проскользнул в нору.

Внутри никого не было.

Главное - никаких следов Мазая. Пол устилал ровный слой нанесенных ветром листьев и грязи, по которым много дней никто не ходил.

Значит, сталкер в избушке, сказал себе Змееныш. Он приподнял лист жести, вытащил брикет пайка, разорвал упаковку и впился зубами в кусок вяленого мяса. Не успев дожевать его, сломал шоколадку, сунул в рот несколько коричневых квадратиков.

Долго здесь оставаться нельзя. Со времени побега прошло около суток, много чего могло случиться. Мазай ищет его… Змееныш нахмурился. Понятно, что в дупле сталкер не мог отыскать беглеца и осматривал схроны - так почему не оставил знака, что был здесь? Змееныш облизал губы, рукавом вытер подбородок. Сунув за пазуху остаток пайка, положил железный лист на место, присыпал землей - и вылез наружу.

Когда Змееныш скорым шагом добрался до ельника, уже смеркалось, он не сразу заметил поломанные ветки и лежащее в стороне тело. Сначала он ощутил раздражение слепой собаки, которую спугнул своим появлением, - розовая призрачная волна накатила сбоку. Змееныш кинул туда взгляд, и собака припала к земле за мертвым телом, недовольно ворча. Змееныш осторожно шагнул к ней, излучая бледно-желтую волну спокойствия и дружелюбия. Он не знал, как делает это, просто ощущал внутри разную энергию, и цвет ее означал эмоцию. Глубокий сон был синим, ярость - алой, болотно-зеленым выглядели подозрение, недоверие…

Верхняя губа мутанта задралась, обнажив острые клыки, но нападать псевдособака не стала, отползла на брюхе под куст малины, на которой еще болтались иссохшие ягодки, и оттуда следила за человеком, излучая зелено-желтую, мутную покорность, куда вплетались струйки черного страха и все того же розового, как кровавая пена, недовольства.