Шумно, весело и дружно прошел вечер, и наступила ночь. Максим с Ольгой решили пораньше лечь спать. Назавтра им предстояли долгие сборы, а потом утомительная, но долгожданная дорога в Новгород.

Филипп и Диана остались одни. Костер догорал, отбрасывая на лица сидящих красноватые отблески огня. Филипп смотрел на девушку, и казалось ему, что сидит перед ним богиня, сошедшая с небес.

— Ты очень красивая, — сказал Филипп.

Она посмотрела на него. Глаза, полные печали и благодарности, молили о чем-то.

— …И очень одинокая, — ответила Диана и слезы покатились по ее щекам. Она не хотела рассказывать почти незнакомому человеку о своей несчастливой судьбе. Но поверила ему, как никому раньше, и растерялась от нахлынувших чувств.

— А как же Дмитрий Богун? Разве он не может скрасить твое одиночество, или же он виновник твоей печали?

— Год назад встретились мы с ним и полюбили друг друга. Большое расстояние, редкие встречи и постоянные признания, клятвы с каждым днем делали мою любовь сильнее, — Диана смотрела на огонь и, казалось, выплескивала из себя слова, тут же сгоравшие в костре. — Но полгода назад Дмитрий купил поместье рядом с нашим, чтобы мы могли чаще видеться и быть ближе друг к другу. Вот тогда я и узнала этого человека. Жестокий, злой, коварный. И это врач! Он совершенно не заботится о больных, относится к ним как к жалким существам, обреченным на смерть, хоть лечи их, хоть нет. Если бы ты только знал, как он отзывался об этих бедных детях, женщинах, стариках. Раньше у нас не было времени говорить об этом, а теперь мне чуть ли не каждый день приходится слушать его насмешливый голос, проклинающий больных и воздающий им хвалу в одно и то же время! Я не понимаю его.

— Он и проклинает, и рад, что они есть? — спросил Филипп.

— Я это так понимаю, — ответила она грустно.

— Странный человек, — произнес Филипп.

— И его мне послала судьба в качестве будущего мужа.

— И скоро свадьба? — спросил Филипп, чувствуя, как проникается к Дмитрию еще большей ненавистью.

В ответ Диана расплакалась.

— Ты чего? — тихо спросил он, — перестань, слышишь? Завтра и так дождь пойдет, а ты еще сильнее землю мочишь!

— Я… он… Дмитрий… сказал, что приемная я, неродная матери своей и отцу. Они уже умерли, я под опекой у теток, а им я не нужна, им бы избавиться от меня. А кто я на самом деле? Я не знаю и теперь замуж не хочу, а он говорит, что если тетки узнают о моем отказе, они меня в монастырь отправят! — Она подняла голову и посмотрела на Филиппа.

— Ты не должна верить этому человеку! — сказал он.

— Это правда, но правда и то, что я еще несовершеннолетняя, и меня могут запереть в монастыре.

— Тебе замуж надо! — решительно сказал Филипп.

— Вот и Дмитрий о том же!

— Но ты за него не хочешь?

— Нет!

— Тогда выходи за меня!

Диана смотрела на Филиппа во все глаза. Она убрала со лба свисающие локоны и утерла щеки, все еще мокрые от слез.

— Ты шутишь?

— Нет, ни в коем случае.

— Если я выйду замуж, то унаследую все состояние приемных родителей. Так отец завещал, — сказала она сама, не зная зачем.

— Сделаю вид, что не знаю об этом, — он поднялся и протянул руку Диане, — ну, как ты? Решила?

— Я завтра тебе скажу, можно? — от неожиданности и нахлынувших чувств она нервно сжимала руки и старалась не смотреть на Филиппа.