Борис Иванов. Знак Лукавого
ВМЕСТО ПРОЛОГА
(Краткое предупреждение)Случилось так, что Судьбе было угодно связать мою жизнь с ними – с Меченными ее Знаками. Слухов об этом странном народе ходит да и ходило раньше предостаточно. Но профессионально этими людьми и связанными с ними проблемами занимались всего несколько человек. Мне посчастливилось быть одним из них. Сейчас то учреждение, в стенах которого проходила наша работа, принято считать чуть ли не филиалом средневековой инквизиции. Смею вас заверить, однако, что задачи этой спецслужбы не сводились, как это принято теперь думать, к тому только, чтобы вставлять палки в колеса инакомыслящим и душить всяческие «прекрасные порывы». Были в ее рядах и те, кому выпала диковинная участь заниматься Странным. Работать в «Звене». Сейчас это слово («Звено») уже ничего не означает. Так что не боясь произнесу его. Сейчас те, кто составлял ударный отряд «Звена» и все еще обретаются на этом свете, неузнаваемы, и об их прошлом все равно не догадается никто. Их было не так уж много – практически неполная дюжина, и ютились они в двух неприметных комнатах, тесно заставленных столами, шкафами и картотечными ящиками. Скучное место. И интересного в этих шкафах и карточках было мало. Неудобочитаемые заключения экспертиз, медицинские справки. Справки из мест заключения и принудительного лечения… Обычно мы редко сходились все вместе – все больше работали на объектах. А объекты у нас были разнообразные – от клиники Кащенко и «Белых Столбов» до глухих, у черта на куличках, богом забытых селений. Были и такие объекты, что находились за границей. Собираясь по двое‑трое, мы довольно часто – в неофициальном, так сказать, порядке – делились впечатлениями, обсуждали услышанное и увиденное. Стиль таких обсуждений бывал разным: и байки травили, и всерьез головы ломали над сложными случаями. Со временем я стал услышанное записывать – сухо, по‑протокольному. Надо сказать, что речь идет только о «наших» – тех, кто занимался Мечеными. Были, я думаю, и другие группы. Иногда мы с ними пересекались. Но обрывочные слухи, доходившие, например, от уфологов, я обычно оставлял без внимания. На мой взгляд, почти у всех других дело было поставлено бестолково и сумбурно. Потому что ставили его – это их дело – уже в новые времена. При Никите и позднее. А история нашего «Звена» уходит, как ни странно, еще в дореволюционные времена. Но об этом как‑нибудь в другой раз. А сейчас о том, что имеет отношение к той книге, которую ты, читатель, держишь в руках. Работа «Звена» на моей, памяти, скажем прямо, не принесла (за исключением нескольких особых случаев) ни пользы, ни вреда ни народному хозяйству, ни делу укрепления обороноспособности нашей родины. То же и о борьбе за мир во всем мире, и о нашем вкладе в дело прогресса и демократии. Гораздо больше толку от наших трудов было чисто академической науке и той зыбкой сфере деятельности нашего разума, которую именуют мировоззрением. Закаленные в борьбе с идеологическим противником догматики непременно бы добились – рано или поздно – разгона и «Звена», и ему подобных структур с последующим примерным наказанием всех виновных и причастных. Но нас хранили от подобной судьбы наша секретность и заинтересованность в нашей деятельности узкого, но влиятельного круга лиц. В таких условиях ни о какой публикации даже самых невинных сведений о «Звене» не могло быть и речи. Хотя кое‑что и просачивалось, как правило в диком и искаженном виде, в ту сферу общественного сознания, где погоду делают слухи и россказни, а непререкаемыми авторитетами слывут непроходимые «чайники». Но времена меняются. «Звено» наше постигла странная судьба – при расформировании «конторы» о нас как бы забыли. |
