— Стены — дело необходимое, кто бы спорил, — примирительно согласился отец Николай. — Но равнять их с храмом нельзя. Разные это вещи. Стены для обороны нужны, для сохранения имущества и жизни людской, то есть, по сути, они, если образно говорить, для тела. Но надобно ведь еще и о вечном заботу проявить, о том, что в будущее простерто будет. Храмы и дух народа твоего в трудный час поддержат, а в иные особо тяжкие минуты и ввысь его поднимут.

— Ну хорошо, — сдался Константин. — Вот закончу со стенами, первым делом за храм примусь. Устраивает? — улыбнулся он, ожидая услышать подтверждение, и… разочаровался.

— И сызнова ты неправ, — возразил отец Николай. — Такие вещи крестьянину простому дозволительно на потом оставлять. Мол, ныне важнее засеять, затем сена накосить, после урожай собрать, ну а уж ближе к зиме можно и в храм сходить, богу помолиться.

— А разве он неправ? Если он в горячую пору вместо пахоты молиться начнет, то к весне вместе с семьей зубы на полку положит.

— Вот же какой ты упрямец, — досадливо всплеснул руками священник. — Ну как тебе объяснить, что нельзя такие вещи друг дружке противопоставлять. Душа и тело у каждого человека едины суть, и надлежит заботиться о них обоих, пусть и не всегда в равной степени. Да и я тебя не прошу десяток монастырей отгрохать или сделать еще что-то, столь же неподъемное для казны твоей. Нет же. Всего-навсего один-единственный храм в стольной Рязани воздвигнуть умоляю.

— В сотню гривен уложусь? — деловито осведомился князь.

— На часовню ежели — вполне хватит, — обиженно поджал губы отец Николай. — Я же с тобой речь о храме веду — большом, красивом, могучем. Тут скупиться нельзя. Более скажу, хотя ты, может быть, сразу мне и не поверишь. Если ты его заложишь, то он тебе и в мирских делах немалую пользу окажет. Не знаю, поверишь ли, но, узрев, что их князь не об одной токмо суедневной пользе помыслы имеет, но и о благе духовном радеет, в самые тяжкие дни к высокому свои думы устремляет, народ совсем иначе на тебя глядеть станет.

— Да люди вроде бы и так ко мне хорошо относятся. Или ты что-то другое замечал? — насторожился Константин.

— Да, относятся к тебе хорошо, — подтвердил священник. — Но скорее так, как в большой семье к самому старшему. С уважением, с любовью, но как к земному. Такого тоже тяжело достичь. Иному за всю жизнь не удается, а ты всего за полтора года добился. Молодец. Но и останавливаться на таком негоже. Во всяком случае, тебе-то уж точно никак нельзя.

— Я что же, особенный какой? — не понял Константин.

— Сам знаешь, — коротко ответил отец Николай. — И отличие твое даже не в том, что ты сюда из другого времени прибыл. В помыслах у тебя, если с другими князьями сравнивать, разница существенная. Уж больно цели твои велики. Шутка ли — всю Русь воедино собрать. А потому, как ратные победы доказывают силу и мощь твоих дружин, тако же и твой храм будущий высоту твоих помыслов всему народу выкажет. И не только выкажет, но и весь люд простой вдохновит следом за тобой к этому высокому устремиться.

— Ты хочешь, чтобы я был без штанов, но в шляпе, — с легкой раздражительностью констатировал князь. — А не выйдет так, что… — начал было он, но священник бесцеремонно перебил:

— Знаю, что скажешь, но паки и паки повторюсь — коли мало денег, можно и не спешить строить.