Ратибор прикрыл его целым градом пущенных в обе стороны стрел, правда бил без прицела, стараясь напугать противника невероятной скоростью залпа. Это удалось лишь отчасти – все внимание перенесли на него, и несколько булатных наконечников ударили в спрятанную под кафтаном кольчугу. Зато воевода успел добежать до двери, вышиб ее всем телом и ввалился внутрь, увлекая за собой целую свору собак.

    Оттуда раздались дикие крики, отборная ругань и истошный рык, но Ратибор не отвлекаясь продолжал стрелять, одного за другим выбивая лучников медленно пятившихся спинами в лес. Лицо хранило незыблемое спокойствие, руки работали в единой череде движений, словно кругом шла не кровавя битва, а потешный бой притупленными стрелами. Глаза не отвлекались на проносящиеся и бьющие в кольчугу булатные острия.

    Он свалил всех. Враги падали с хрипом, широко раскинув руки или сворачиваясь пополам, страшно кричали, пытались ползти, но силы быстро покидали их вместе с кровью.

    Уцелевшие в яме разбойники тут же ответили шестью меткими стрелами, били почти в упор, так что и без того пострадавший Ратиборов кафтан разлетелся рванными клочьями, обнажив сверкающие кольца кольчуги. Правда это был последний залп – опомнившиеся тиверцы, под командой Сершхана и Волка, окружили уличей плотным кольцом, вынудив сдаться под прицелом десятка захваченных луков.

    Лес постепенно выталкивал из себя тишину – раненные Ратибором не жили долго, но из атаманской избы до сих пор доносился собачий визг и крепкие речевые прихваты.

    – Так, всем в лес! – обратился к тиверцам Сершхан. – Этих повяжите и забирайте с собой, пускай теперь поработают… Живо! Нам еще воеводу своего выручать.

    – Не будем мы их полонить! Тиверцы отродясь врагов в рабство не брали! – горячо возразили ему.

    – Тогда разоружите и пусть бегут, пока целы. Тока не маячьте тут, заради Богов! Не известно что там в избе делается…

    Но никто не успел шевельнуться. Небольшое оконце, затянутое тонкой кожей, с треском вылетело вместе с рамой, показав лохматую голову Кряжа, он орал и ругался, бешено выпучив глаза, плечи мешали вывалиться наружу, а что-то изнутри не пускало назад. Совершенно неожиданно через конек крыши перевалился Витим, осторожно сполз вниз головой и с удовольствием ухватил атамана за волосы.

    – А-а-а!!! – пуще прежнего взвыл Кряж. – Отпусти, Богами прошу! У-у-у-у! Чтоб тебя!

    Друзья переглянулись и не жалея ног бросились к избе.

    – Назад! – подняв голову взревел воевода. – Всем в лес! Ратибор – на дерево! Живо! Ящер меня задери! Там псов полна изба!

    Сершхан понял все первым, развернулся и чухнул в лес, только пыль столбом, Волк немного опешил, но тут же рванулся следом, сзади натужно дышал Ратибор. Они вломились в лес, заметив как мелькнули впереди спины тиверцев, но стрелок, к удивлению друзей, не стал лезть на дерево, а побежал вправо, сильно отклоняясь на запад.

    – Ты куда? – сбивая дыхание крикнул Сершхан. – От псов так не уйти, лезь на дерево, перелупишь их стрелами!

    – Зачем? – улыбнулся Ратибор, направляя бег к огромному дубу с черневшим на уровне головы дуплом. – Зазря животину губить…

    Друзья влетели за ним в тень дерева и остановились, словно наскочив на незримую стену – прямо у ствола, ощерив клыкастую пасть, стоял огромный черный волкодав со вздыбленной на затылке шерстью, глаза злобно сверкали огнем.