— А как помер Тишка? — спросил Феофан.

— Убил его стражник Ромка Артамонов.

— Стражник в Приказе?

— Да, владыко. Роста он громадного и кулаки имеет пудовые. Сели они с Тишкой играть. Тишка рубль на кон поставил и шельмовать стал. Ромка и пришиб его. Так сказал мне дьяк Гусев из разбойного.

— С Ромки того допрос снять надобно. Может и купил кто стражника.

— Помер и Ромка, владыко.

— Помер? Да что там происходит такое, Степан?

Волков рассказал. Прокопович выслушал и отдал приказ:

— Зело сие интересно. Хочу знать, кому такое понадобилось на Москве. Мне про сие дело докладывать станешь!

— Да, владыко!

— Ступай пока! Иди и делай то, что должен!

Феофан протянул ему руку и Волков поцеловал её. Аудиенция была окончена…

3

В городе. Степан Волков и Иван Тарле.

Карета с родовыми гербами Кантемиров пробилась через Китай-город. Вдали была видна толпа, которая заполонила торговые ряды: каретный, седельный, иконный, суконный, красильный. Бойкие торговцы громко зазывали покупателей и показывали свой товар. Купцы в суконных кафтанах торговались и спорили до хрипоты.

Сновали между рядами бойкие торговцы пирожками. Они орали:

Продавец овощей надрывался:

— Огурцы из Нежина! Огурцы из Нежина! На губах хрустят нежно! Покупай!

Квасник не отставал от них:

— Квас малиновый! Подходи народ православный!

Народ толпился у государевых кабаков и питейных погребов. Празднично пели волынки, трубили рога, гудели сопелки и гремели бубны. Сновали лихие люди и подыскивали богатые карманы и кушаки.

Скоморохи водили на цепи ученого медведя. И подле них толпились зеваки.

Ходили при крепкой охране купцы из Персии в диковинных цветных одеждах. Они предлагали дамасские клинки с богато украшенными золотом и самоцветами рукоятями.

Солдаты водили по рядам колодников, и сердобольные миряне подавали им, кто сколь может. Ведь на Руси правительство еще от Ивана Калиты не сильно тратилось на тех, кого бросили в острог. И потому острожников в железах за крепким караулом выводили на площади да на базары просить милостыню. Тем и питались, что подадут.

Тюремные сидельцы показывали прохожим свои раны от ожогов и вывихнутые на пытках кости. Им кидали медные деньги и давали продукты. Кто луковицу, кто каравай хлеба, кто огурцов, кто яблок. Ведь острог да сума общая беда. Кто от того был сохранен?

Жизнь клокотала за окнами кареты. А ему, Степану Волкову, было не до всей этой суеты. Он думал о деле Тишки.

«С чего все с дома Кантемиров началось? — задал Волков сам себе вопрос. — Только от того что его мать из рода Кантакузен? Но что имеют против Кантакузенов? Род сей угас у нас на Москве. Женщина из их рода вышла замуж за князя Дмитрия Кантемира. Сей князь такоже помер. Ныне есть два сына его Константин и Антиох Кантемиры. И дочь у князя Дмитрия имеется — Мария Кантемир. Кто дело противу них начать мог? Будь они в чинах больших, тогда понятно».

Карета остановилась.

Степан удивился с чего бы это. Дверца отворилась, и он увидел Ивана Карловича Тарле.

— Степан Андреевич? Рад, что встретил тебя!

— Как рана, Иван Карлович?

— Все в порядке. Могу ехать с тобой, коли позволишь?

— Прошу, Иван Карлович.

Тарле заскочил в карту и бросил кучеру:

— Трогай!

Дверца захлопнулась.

— Ну что скажешь, Иван Карлович? Я вот только от Феофана еду.

— От Прокоповича? — удивился Тарле. — Неужто владыка про все уже знает?

— Знает! И дело то весьма важным почитает.