Волков со товарищи дождались темноты, и увидели, что сторожа накрепко заперлись в своем доме. Боялись нечистой силы. И потому сейчас сидели за стенами, увешанными оберегами.

Луна из-за туч пробивалась временами и освещала путь. Зажигать фонари Волков запретил.

— Иди, князь, показывай могилу.

Кантемир пошел вперед. За ним с лопатами и заступом шел Тарле. Замыкал шествие Волков. Он держал наготове пистолеты. Тарле снарядил их особыми серебряными пулями.

— Жуткое место, — прошептал Иван Карлович.

— Обычный погост, — сказал Волков. — Много людей схоронили в прошлые годы, когда оспа свирепствовала на Москве.

— Много про сие кладбище плохого болтают, — сказал князь.

— То бабкины сказки, князь. Ты человек образованный. Пиит. Тебе ли погостов бояться?

— Я неведомого опасаюсь, Степан Андреевич.

Луна вышла из-за туч и осветила длинные ряды крестов. На табличках были имена покойников, но много могил были безымянными. Не было у этих людей родственников, кто приходил поплакать у креста.

Князь точно указал могилу Тишки. На кресте было написано:

«Раб божий Тихон. Тридцати лет».

— Здесь!

— Двое копать станут, а один с пистолетами дежурить. Мало ли чего.

Первыми взялись за лопаты Тарле и Волков.

Закопали домовину Тишки не глубоко. Поленились холопы княжеские. И потому расчистили гроб быстро.

Волков выбросил лопаты из могилы и взял заступ.

— Погоди, Степан Андреевич! — остановил его Антиох Кантемир.

— Чего тебе, князь? — Волков посмотрел на него.

— А коли он и вправду вурдалак? Надобно с осторожностью и опасением всяким сие делать! Иван Карлович! Доставай колья осиновые!

Тарле достал из мешка два заостренных кола.

— Приготовились! — усмехнулся Волков.

— А то как же, Степан Андреевич. Мало ли чего приключиться может. А кол осиновый — первое дело противу вурдалака. Говорили, что в валахии коли вурдалак начинает людей после смерти мучить — надобно его из могилы вытащить и кол ему осиновый в сердце вогнать. Затем голову отрубить и тело сжечь.

— Но это если он вурдалак! — сказал Волков. — Ежели признаки на нем будут вурдалака. Какие там признаки, князь?

Кантемир ответил:

— Лицо его румяно должно быть, а не как у покойника обычного. Волосы, ногти и борода отрасти должны, а жилы полны свежей кровью.

— Вот и поглядим сейчас.

Волков поддел крышку и открыл домовину.

Кантемир и Тарле вздрогнули и отступили на шаг. Но в гробу не было тела. Он был пуст!

— Вот вам и Тишка! — вскричал Волков. — Нет никого в этой домовине, князь. Это и надобно было мне узнать! Вот вам и пули серебряные и кол осиновый! Надобно могилу снова зарыть и все оставить, как было. А завтра всех холопей, кто в похоронах участие брал, в Приказ разбойный!

— Это еще зачем? — спросил князь.

Кантемиру было жалко своих. Хорошо он знал, как пропадали человеки в застенках страшного приказа. И кто ему слуг вернет? У него и так людей в доме не густо. Братец новых ему более не пришлет.

— Вам жалко слуг, князь? Я это понимаю.

— Можно допросить их в моем доме тайно, Степан Андреевич.

— Можно было, пока дело не стало столь громким, — поддержал Волкова Тарле.

— Именно так, князь. Вопросов больно много. Знали они, что хоронили пустой гроб? А если знали, то зачем хоронили? Кто их надоумил сие сделать? И где тело того умершего холопа, что Тишкой именовал себя?

Больше Степан ничего не сказал.