Итак, совершенно неожиданно Джеффри Каннингем оказался желанным гостем в их доме!

Подумать только! Она приложила столько сил, чтобы он никогда не встретился с ее близкими, не говоря уже о более тесном знакомстве, и вот он сидит за столом, оживленно болтая и с аппетитом поедая запеченную баранину, над которой она трудилась полдня.

Ребекка демонстративно хранила молчание, но никто, казалось, этого не заметил. А когда ужин закончился, Джеффри самым любезным тоном попросил ее ненадолго уйти, поскольку, как он заявил, ему предстоял серьезный разговор с ее матерью и братом.

– Отнеси посуду в кухню, дорогая, – напутствовала ее миссис Хьюстон. – И если несложно, вымой ее.

– Я помогу, – вызвалась Патриция.

– Нет, останься, – удержала невестку Оливия. – Ребекка прекрасно справится сама. Тебя тоже касается этот разговор.

Кажется, единственный человек, которого этот разговор не касается, – это я, раздраженно подумала Ребекка, направляясь в кухню с подносом, нагруженным грязной посудой. В кухне она демонстративно включила радио на полную громкость. Затем сгрузила посуду в раковину и принялась яростно тереть тарелки и бокалы. Все это время она старалась убедить себя, что ей абсолютно безразлично, что скажет ее родственникам Джеффри Каннингем и какой ответ получит от них. Потому что, даже если они будут готовы с распростертыми объятиями принять его в лоно семьи в качестве мужа Ребекки, сама она ни за что не выйдет замуж за человека, так грубо нарушившего условия, на которых она согласилась встречаться с ним.

Покончив с мытьем посуды, Ребекка поднялась в свою комнату. Ноги сами подвели ее к зеркалу. Она машинально взбила густые каштановые волосы, красивой волной спадающие на новый темно-розовый свитер. Вслед за этим, также машинально, подкрасила губы и слегка надушилась. Затем вышла из комнаты… и на полпути столкнулась с матерью, которая направлялась к ней.

– Послушай, Ребекка, – возмущенно зашептала миссис Хьюстон, – ты ведешь себя как избалованный ребенок! Что на тебя нашло? Пойдем в кухню, я хочу поговорить с тобой.

– Он не должен был приезжать сюда, – упрямо произнесла Ребекка, как только дверь кухни закрылась за ними. – Он не имел никакого права без всякого предупреждения заявляться к вам и повергать вас в шок своим дурацким предложением.

– Шок я испытала от твоего поведения, – заметила Оливия Хьюстон.

– Прости, ма. – Ребекка глубоко вздохнула. – Прости… но не за мои дурные манеры, а за то, что не рассказала тебе о нем раньше.

– Детка, – ответила миссис Хьюстон, – я знала о твоих отношениях с Джеффри со дня свадьбы Памелы.

Ребекка в полном изумлении уставилась на мать, на миг лишившись дара речи.

– Влюбленность притупила твою сообразительность, – с улыбкой ответила Оливия Хьюстон на вопросительный взгляд дочери. – Ты, кажется, забыла, что мы живем в городке, где все про всех известно. Мои соседи были не единственными, кто сообщил мне, что ты вернулась из церкви под руку со старинным приятелем Генри Блэкстоуна, а потом сидела рядом с ним за праздничным столом. И многие заметили, что вы общались слишком непринужденно для людей, которые только что познакомились. Не говоря уже о том, что уехали в одной машине.

– А почему ты мне раньше об этом не сказала? – нахмурилась Ребекка.

– Я ждала, пока ты сама мне расскажешь, – объяснила Оливия. – Но, так или иначе, мне не составило труда выяснить имя этого приятеля Генри, и я немало удивилась, узнав, что это тот самый адвокат, который защищал Майкла в суде.

Ребекка села и со вздохом произнесла:

– Тогда, наверное, тебе лучше услышать всю историю целиком.