— Есть вещи, против которых очень трудно бывает защититься, — сказал Сатер, глядя ей прямо в глаза. — Невозможно предохраниться от того, что невидимо, неосязаемо, что находится за гранью человеческого понимания… Конечно, не все так страшно, миссис Колхауэр, как может показаться на взгляд простого смертного. Я здесь не для того, чтобы вас пугать. Тем более что уж кого-кого, а вас причислить к разряду «простых смертных» у меня как-то язык даже не поворачивается…

Сатер говорил загадками. За каждым сказанным словом скрывается некий подтекст, который журналистка, как ни силилась, пока не в силах была расшифровать.

Она не в силах была поддерживать дальнейший разговор с этим свалившимся невесть откуда на ее голову Сатером. Он, конечно, видный мужчина, и вещи он говорит весьма интригующие, но ей сейчас не до него. Снадобье, которым она разжилась у Ховарда, оказалось не таким безобидным, как представлялось ранее. После утреннего укола она даже ощутила разочарование, подумав, что «антидот» либо не подействовал на нее, либо он представляет из себя заурядный биопрепарат с нулевым эффектом действия. Но вот сейчас, когда после инъекции минуло достаточное время, ее, что называется, догнало…

— Миссис Колхауэр, с вами все в порядке? — по-прежнему глядя на нее, поинтересовался Сатер. — Мне кажется, вы меня совсем не слушаете.

«Нужно как-то свернуть этот скользкий разговор, — мелькнула мысль в воспаленном сознании Колхауэр. — Надо выиграть время, где-нибудь уединиться и хорошенько все обдумать. Следует целиком восполнить в памяти пробел о сентябрьских событиях — это жизненно важно. Нужно наконец решить, кто враг, а кто друг, и вообще подумать, как выпутаться из этой чертовски неприятной ситуации».

Донован наконец принес напитки. Элизабет к своему бокалу даже не притронулась. Бросив задумчивый взгляд на Сатера, она сказала:

— Я не готова к продолжению этого разговора. Я о вас ничего не знаю, мистер Сатер, а в мои привычки обычно не входит обсуждение подобных тем с незнакомыми мне людьми.

— Я хочу внести ясность, Элизабет, — взял на себя инициативу Донован. — Владельцы нашего издания в курсе событий. Этот наш разговор протекает с их ведома, вы это должны понимать. У мистера Сатера, поверьте мне на слово, рекомендации, как у самого господа. Сейчас речь нужно вести не о том, что на нас кто-то пытается давить, хотя не скрою, попытки такого давления имели место… Речь прежде всего идет о вас, Элизабет, о вашей личной безопасности. Я, конечно, дам соответствующее поручение нашей собственной службе безопасности…

— Это ничего не решит, Майкл, — мягко перебил его Сатер. — Поверьте мне, это бесполезный шаг. Точно так же ничего не даст вам, миссис Колхауэр, то, что вы решили прибегнуть к услугам агентства «Стоктон энд санз..».

Колхауэр хотела поинтересоваться, откуда ему известны такие детали из ее личной жизни, но тут же передумала: любое произнесенное ею слово сейчас может быть впоследствии интерпретировано совершенно неожиданным для нее образом.

— Мне хотелось бы переговорить с вами более детально, миссис Колхауэр, — тем же спокойным тоном сказал Сатер. — Я благодарен вашему руководству за любезно предоставленную мне возможность встретиться с вами. Но это лишь первый шаг, а остальное будет зависеть уже от вас, от ваших собственных решений.

— Только не сегодня, — несколько растерянно сказала журналистка. — Извините, мистер Сатер, но я… занята. Приятно было с вами познакомиться… Босс, если у вас нет ко мне больше вопросов, я хотела бы отправиться по своим делам.