— Босс сам распорядился найти вас, Элизабет, и тоже «ср-рочно!», — сообщила секретарша. — У вас все телефоны почему-то отключены, пришлось сообщение вам скинуть на сотовый… Босс сейчас занят, у него гость. Минутку, я узнаю, когда он сможет вас принять.

Она нажала кнопку селектора:

— Босс, у меня в приемной находится миссис Колхауэр.

Из динамика тут же долетел густой, как старый английский эль, голос главного редактора:

— Очень хорошо, я готов принять ее немедленно.

Просторный кабинет, в котором оказалась Колхауэр, полностью отражал консервативные вкусы своего хозяина. Его стены были обшиты панелями из мореного дуба, на полу, как и в приемной, лежал толстый ковер, мебель массивная, дорогая, искусно сработанная под старину. Доновану немногим за пятьдесят, сухощавый, чуть выше среднего роста. Некоторым сотрудникам, особенно из числа молодых, он кажется чуть ли не ретроградом, но это не так: Майкл один из лучших специалистов своего дела в стране, и в отстаивании своей редакционной политики (а также интересов крупнейших акционеров издания) он последователен, как никто другой.

Вместо того чтобы ответить на приветствие хозяина кабинета, Элизабет сунула ему под нос сегодняшний номер газеты.

— Майкл, как прикажете это понимать?

Пухлая стопятидесятистраничная газета, которую журналистка небрежным жестом выпустила из пальцев, шмякнулась на самый край редакторского стола.

— Я только что вернулась с брифинга в ДЕА. Мы могли бы утереть всем им нос, понимаете?! Но кто-то взял и вырезал мой материал из номера… Вот я стою сейчас и думаю: что это? трусость? глупость? или то и другое вместе взятое?

Донован слегка приобнял женщину за талию. Он попытался усадить ее в кресло, но она гибким движением отстранилась, продолжив говорить все с тем же обвинительным уклоном:

— Определенно, Майкл, даже вы со своим колоссальным опытом до конца не понимаете, какую золотую жилу я пытаюсь разрабатывать. А тут еще, как патрон в обойму, ложится этот странный инцидент на Семидесятой, причем мне повезло самой оказаться на месте событий! Не знаю, Майкл… Мой нюх меня редко подводит. Я даже не исключаю, что история, которую мне удалось раскопать, будет почище любой сенсации со времен Уотергейта и «Глубокой глотки»!

Она хотела добавить еще кое-что, но, проследив за взглядом Донована, вдруг обнаружила, что они здесь не одни. Она только сейчас вспомнила, что Сюзан вскользь упомянула о том, что Донован принимает у себя какого-то посетителя. Прикусив язычок, журналистка уставилась на мужской силуэт, видневшийся в противоположном углу кабинета. Мужчина стоял у окна, за которым разворачивалась впечатляющая перспектива мегаполиса, спиной к остальным, и, казалось, нимало не заинтересовался появившейся в кабинете Донована молодой женщиной, знаменитой в этих краях журналисткой и ее филиппиками.

Брови Колхауэр удивленно поползли вверх. Удивительно, как это она не заметила сразу присутствия здесь третьего, который, учитывая щекотливую тему разговора с боссом, наверняка является здесь «третьим лишним»? Ведь не слепая же она, в самом деле…

— На деле все обстоит не так просто, Элизабет, как вам может показаться, — чуть понизив голос, сказал Донован. — Да, нам пришлось снять ваш материал из номера. Причем в самый последний момент. Это факт… Элизабет, я должен принести вам свои извинения. Вообще-то я поручил одному из сотрудников поставить вас в известность о произошедшем. Но эта моя просьба по какой-то причине осталась невыполненной.

Колхауэр слушала объяснения Донована лишь краем уха, потому что в гораздо большей степени, нежели слова главного редактора, ее сейчас интересовала личность «третьего». Интуиция, а заодно и логика подсказывали ей, что этот человек, который не спешит продемонстрировать ей свое лицо, находится здесь явно неспроста, что его появление здесь, в солидной уважаемой газете, должно быть как-то связано и с проводимым Колхауэр расследованием, и с личностью самой журналистки.