Смешно и страшно подумать, но во время очередного сердечного приступа за глоток воздуха он готов заплатить кучу денег, лишь бы кончилась мука и избежать смерти. Поэтому, когда приближалось жаркое африканское лето, Родс стремился уехать в Европу или переезжал в свой дом на берегу океана, где дул свежий ветер. Если и это не помогало, он приказывал класть лед в оконные и дверные проемы, на пути воздуха, чтобы охладить его.

Маршрут, по которому плыл «Скотт» — вполне современный для тех лет океанский лайнер, — Родсу был хорошо знаком. Впервые он совершил плавание на юг Африки тридцать лет назад. Тогда он, безвестный сын провинциального викария, на паруснике «Европа» за два с половиной месяца обогнув континент, достиг порта Дурбан в стране зулусов, на восточном берегу Африки. Припомнилось, что, когда проходили мимо мыса Доброй Надежды, над судном, словно посланец неба, воспарил огромный белый альбатрос — птица добрых предзнаменований. И Родс поверил в свою судьбу, хотя для него это было плавание в неизвестность, как когда-то и для древних мореходов, уходивших в Атлантику и державших курс на юг.

Первыми осваивать этот маршрут начали португальцы (если не считать древних финикийцев и карфагенян) еще со времен Генриха Мореплавателя — португальского принца, целью жизни которого стало проложить морской путь в Индию. Ради своих дерзких, а тогда едва ли не фантастических планов неутомимый Генрих одну за другой снаряжал армады в сторону Моря Мрака, как со страхом называли в те времена неизведанные просторы Атлантики. Именно он, Генрих Мореплаватель, в первой половине пятнадцатого столетия заложил основы будущей широкой колониальной экспансии португальских конкистадоров. И именно ему довелось «впервые углубить в незнаемый предел торжественный полет тяжелых каравелл…».

Наитруднейшим препятствием был мыс Бохадор — самая южная точка на западном африканском побережье, известная тогдашней географической науке. На пути к этому мысу приходилось преодолевать коварные отмели, взрывающие поверхность воды на многие километры вокруг, которые, как считали, отбрасывали корабли в открытое море. Не менее страшными были басни об ужасающих чудовищах, обитающих в море за этим мысом, о том, что всякий, кто осмелится пройти мимо Бохадора, непременно обратится в пепел или будет сварен заживо, и другие суеверия, способные отпугнуть любого смельчака. Когда же каравелла Жила Эаннеша в 1434 году прошла страшный Бохадор, то оказалось, что море за ним нисколько не отличается от обычного, а земля покрыта теми же, что и в Португалии, растениями.

Преодолев этот рубеж, португальцы отважно устремились на юг, опровергая древние небылицы и отметая страх, так долго удерживающий их на пути в Индию. А еще через полвека Бартоломеу Диаш воплотил заветную мечту европейца — обогнул мыс на самой южной оконечности Африки. Он назвал его мысом Бурь из-за ужасных штормов, которые пришлось выдержать, огибая его. Но король не принял это название и дал этому мысу другое, более приятное — мыс Доброй Надежды, то есть надежды на то, что теперь наконец-то будет найдена морская дорога в желанную Индию. Там, верилось, обнаружат загадочное «Царство пресвитера Иоанна» — святую Землю обетованную и легендарную страну Офир, откуда библейский царь Соломон за три года вывез десять тонн золота, серебро и слоновую кость для храма в Иерусалиме. Несметные сокровища таинственной страны Офир много веков не давали покоя, будоражили воображение. Золото было тем магическим словом, которое заставляло, рискуя, преодолевать бурное, коварное море, плыть в неизвестность за несметными сокровищами.

Во второй половине прошлого столетия выдвинули гипотезу, что страна Офир находилась не в Индии, а на восточноафриканском побережье. Отсюда флот Соломона и вывозил золото. Догадку эту тотчас подхватил молодой Генри Райдер Хаггард, тогда еще колониальный чиновник, и использовал для сюжета романа «Копи царя Соломона».