И каждый мечтал попасть во дворец — это святилище африканского владыки, где бывали и принц Уэльский — будущий король Эдуард III, и молодой еще тогда, но уже популярный поэт Редьярд Киплинг, и усмиритель туземцев генерал Каррингтон, и другой, отличившийся в Судане, генерал Китченер, впоследствии фельдмаршал, и, конечно, все высшие колониальные администраторы — губернаторы Капской колонии, одновременно являвшиеся верховными комиссарами Южной Африки, — и Геркулес Робинсон, и сменивший его Альфред Милнер, и лорд Рондолф Черчилль со своим молодым сыном Уинстоном, тогда еще корреспондентом.

Впрочем, если не попасть во дворец, то оказаться возле него и даже расположиться на ступеньках дозволялось и простым смертным. Родс, разыгрывавший из себя демократа и радушного хозяина, разрешил пользоваться такой привилегией туристам и горожанам с одним лишь условием — «только для белых».

Надо ли говорить, что попасть в число гостей Родса желала и Катерина Радзивилл. Задачу эту облегчил он сам. Передал ей открытое приглашение на обеды в Хрут-Скер. Она восприняла это с благодарностью и нескрываемой радостью.

Поселилась Катерина в шикарном отеле «Маунт Нельсон». Через пару дней явилась к сэру Альфреду Милнеру и вручила рекомендательное письмо от лорда Солсбери, английского премьер-министра.

Во время этого визита произошло то, о чем потом долго рассказывали в городе. Когда вошел губернатор, сидевшие в зале встали — все, кроме княгини. Ей шепнули на ухо, что сэр Альфред Милнер представляет Британскую корону и в отсутствие монарха обладает всеми правами на почести, обычно тому оказываемые. Но на Катерину это не произвело никакого впечатления, она продолжала сидеть. Каково же было удивление всех присутствующих, когда Милнер, сделав вид, что не заметил дерзости, пригласил княгиню на обед. В тот день она вернулась в отель с таким видом, будто выиграла сражение. Во всяком случае, заставила заговорить о себе, видимо рассчитывая, что история эта дойдет и до Родса. Ей было известно, что он не очень-то жаловал верховного комиссара и был бы рад узнать, что тому утерли нос. И оказалась права. Первые слова, которыми Родс встретил ее, когда она появилась в его доме, были о том, как она здорово поставила на место этого высокомерного Милнера.

Катерина стала часто бывать в Хрут-Скер, и Родс поначалу делал все, чтобы она чувствовала себя здесь как дома. Более того, узнав, что княгиня обожает прогулки верхом, он прислал ей пару лошадей — для нее и ее знакомого майора Хардинга, жившего в той же гостинице, что и она. Во время таких прогулок Катерина ненароком осторожно намекнула о своих чувствах к Родсу, и майор понял, что княгиня испытывает к нему глубокий интерес, более того, можно сказать, влюблена в него. Катерина постаралась утвердить в этой догадке смышленого офицера и однажды доверила ему содержание письма, которое якобы написал Родс ее старшему сыну. Из письма было ясно, что Родс проявляет особую заботу о ее сыне и обещает пригласить к себе.

Майору не показалось странным, что княгиня так легко посвящает его, в общем-то мало знакомого ей человека, в свои интимные дела. Ведь из этого же письма нетрудно было понять, что Родс, словно юноша-романтик, увлекся Катериной так, что чуть ли не готов повести ее под венец. То, что все это было абсолютно не похоже на Родса, этого расчетливого и осторожного дельца, к тому же известного своей женофобией, майора Хардинга нисколько не удивило. Он не мог даже представить себе, что такая дама, княгиня, могла лгать, и поведал обо всем своей жене. Этого было достаточно, чтобы тайна стала достоянием многих.