Хорошо, что я больнице, потому что дышать становится все сложней.

— Что еще тебе известно? Он когда-нибудь пытался навредить моей матери после того, что с ней сделал?

— Он… Я не знаю, Джейд. Не думаю, что мы должны говорить об этом. Все уже кончено.

— Скажи. Что он сделал?

Фрэнк делает еще один глубокий вдох и выдыхает.

— Он владеет фармацевтической компанией. Вернее, не он, а его семья.

— Да, я знаю. И что?

— Я подозреваю, что у него был свой человек, через которого он все эти годы давал твоей маме таблетки. Помнишь врача из бесплатной психиатрической клиники? Я почти уверен, что он работал на Синклера.

— Почему? Что он ей давал?

— Твоя мать говорила, что он снабжал ее антидепрессантами, но они мало ей помогали, поэтому после ее смерти я взял у вас дома одну таблетку и отдал на проверку в частную лабораторию. Выяснилось, что там содержатся вещества, вызывающие сильнейшие галлюцинации и быстрое привыкание. Они могли спровоцировать и иные зависимости — например, пристрастие твоей матери к алкоголю. Иногда я думаю, что она даже не понимала, что ты ее дочь. Полагаю, у нее были галлюцинации, в которых ты была кем-то другим. Кем-то, кто пытался причинить ей боль.

— Как ты мог хранить это в тайне?

— Расскажи я тебе раньше, мне бы пришлось поведать тебе и об отце, и мы бы оказались в точно такой ситуации, что и сейчас. Но потом появилось то чертово письмо. — Он вздыхает. — Клянусь, если бы твоя мать не написала его, ничего этого не случилось бы.

Я пытаюсь уложить все услышанное в голове. В теории Фрэнка о галлюциногенных препаратах есть смысл. Иногда моя мама даже не могла назвать меня по имени. Использовала другие имена. Она могла накричать на меня без причины, словно была совсем сумасшедшая, а я винила во всем алкоголь. Один раз я встретила ее врача и рассказала ему про ее странное поведение, но он сказал, что все из-за ее пьянства. Мне было тринадцать лет, и я поверила в это. Почему я должна была усомниться?

— Но почему он травил ее? — спрашиваю я. — Если мог просто убить?

— Очевидно, не хотел лишать тебя матери. Быть может, он полагал, что тебе лучше быть с ней, чем в детдоме или приемной семье. Ну, чтобы у тебя не появилось желание заглядывать в прошлое. Как бы там ни было, я убежден, что с помощью тех лекарств он контролировал твою мать. Он превратил ее в сумасшедшую, чтобы люди не верили ей, если бы она решилась о нем рассказать.

— Можно войти?

Мы вздрагиваем от неожиданности, но это всего лишь Райан.

— Нет, — отвечает Фрэнк. — Нам нужно еще пару минут.

— Вы здесь уже вечность. О чем вы говорите?

— Я рассказываю Фрэнку о том, что случилось пару недель назад, — говорю я, пытаясь объяснить серьезное выражение наших лиц. — Ну, с тем парнем.

— О, извини. Продолжай. Я буду снаружи. — Райан исчезает.

— Джейд, кстати, я хотел спросить тебя об этом. Как ты?

— Как-то некогда думать про это, с учетом того, что творится вокруг.

— Он больше не ходит в твой колледж?

— Нет. Не думаю, что его исключили официально, но он точно не вернется назад.

— С тобой точно все хорошо? Ты так мало нам рассказала.

— Я знаю. Но Гаррет помогает мне справиться. Мы много говорим. — Ложь. Я еще ни разу не говорила о том инциденте. Даже с Гарретом. — Теперь скажи, что мне делать. Я схожу с ума, Фрэнк.