Так началось его недолгое пребывание в доме этих удивительных людей, о которых Алексей еще долго потом вспоминал с большой теплотой и признательностью. Марина Владимировна Захарьина, директор Темниковского заказника, оказалась очень душевным человеком с особым складом характера, с поразительной добротой относящимся к животным. Те, видимо, ощущая такое отношение, платили ей тем же. Алексей не раз становился свидетелем, как эта внешне непробиваемая и суровая женщина преображалась, когда брала на руки пострадавшую пичугу или прикасалась к занемогшему зверю. Птицы, животные даже не пытались улететь или убежать. Сидели смирно, поблескивая черными глазенками. Сломавший ногу теленок лося жалобно ревел, тыкаясь влажной мордой в ногу Захарьиной; матерый черный волк с зажатой в капкане лапой пытался лизнуть ее ладонь. Она в ответ что-то ласково бурчала, трепала их по холке или почесывала подбородок, за ушком.

Под стать ей была и дочь — четырехлетняя Мила, что обладала поразительным талантом к рисованию. Ее картины животными, а нередко и людьми, воспринимались реальной действительностью. Однажды, Алексей увидел, как Мила цветными карандашами нарисовала тарелку с гречневой кашей. Признаться, даже он в первую секунду подумал, что это, действительно, только что приготовленная каша. Слюна во рту появилась, почувствовал характерный запах томленной гречневой каши, густо приправленной сливочным маслом. До ужаса захотелось ее попробовать. И такое у нее получалось почти со всеми ее рисунками.

Все это Алексей узнал о приютивших его людях уже в первый день: что-то ему рассказала Мила, что-то ее мама. Девочка, вообще, старалась не отходить от него ни на шаг. Ходила за ним, как привязанная. Эдакий маленький хвостик с кудрявой головкой, вечный двигатель, который никогда на месте не сидел: то подпрыгивала на месте, то пуговицу на своем платье откручивала, то танцевала, то ногами болтала.

— Алесей, Алесей, — вот и сейчас Алексея, переводившего дух после плотного завтрака, позвал знакомый голосок, обещавший очередную проказу. — Алесей! Алексей! — чувствовалось, что обладатель голоска уже терял терпение. Наконец, из-за спинки дивана на четвереньках вылезла Мила, с загадочным видом прикладывающая указательный пальчик ко рту. — Посли. Сто сидис? Тимку тебе показу. Посли.

Понимая, что от ее назойливого внимания не избавиться, парень кивнул. С вешалки схватил безразмерный пуховик, который ему презентовали для прогулок. Ведь, звали его, по всей видимости на улицу.

— Посли-посли, — то и дело оборачиваясь, Мила шла к входной двери. — Сичас показу, — натянула на себя короткую шубку, на голову надела вязанную шапку с длинными ушами. — Быстее, — и юркнула на улицу.

Улыбаясь, парень вышел за ней. Та, вот егоза, была уже у сарая, откуда парня вчера и вытащили. Значит, девчонка звала его на черного козла смотреть, который вчера Алексея напугал.

— Меня от этого рогатого черта вчера чуть кондратий не хватил, — пробурчал Алексей, осторожно ковыляя по припорошенному снегом двору. — Надо же, решил, что опять оказался на той проклятой станции Ольверк-19. Б…ь, до сих пор мурашки по спине бегают… Козел, падла, напугал.

Стыдно было признаться, но в бреду он, действительно, решил, что оказался в лапах пришельца. Ведь боевая особь инсектоидов очень напоминала силуэт рогатого животного. Рога казались хитиновыми наростами, бородка — нюхательными щупальцами.

— Алесей, Алесей, — раздался от сарая нетерпеливый детски шепот. — Смотли! Быстее!

Парень осторожно распахнул дверь, сколоченную из толстых досок. Когда глаза привыкли к полумраку, то ему открылась удивительная картина. Здоровенный, под полсотни килограмм, черный козел с мощными рогами с явным удовольствием лизал кусок ватмана, на котором была нарисована половина капустного кочана.