За то короткое время, что Ирис изучала земную жизнь, она научилась понимать на слух английскую речь, читала на латыни и греческом, а уж по-русски стала говорить вовсе без напряжения. Резкий жёсткий акцент, который я про себя называл «югославским», заметно уменьшился, хотя он, в сущности, никогда особо не мешал. С моими родителями Тано-старшая поладила великолепно, то приглашала нас всех сюда, на орбиту, и угощала блюдами, приготовленными из запаса продуктов жилого модуля, то сама ужинала у нас дома земной кулинарией. По вечерам они с моей мамой вели долгие задушевные беседы, часто – находясь одна на орбите, другая дома на кухне, как обычные телефонные кумушки. Мама называла её просто Ирой и относилась совершенно так же, как к любой своей подруге, а может, и лучше. Сейчас, пока я ел, Ирис медленно пила из кружки слабо заваренный земной кофе и читала что-то на экране деки, изредка делая стилом пометки. Бывают же чудеса в Галактике: такая красивая женщина и такая учёная!

Не успел я допить чай, как зазвонил телефон. Мобильный. Его я купил совсем недавно, после увольнения, чтобы заказчикам было легче меня найти. С прошлого года элитная дотоле сотовая связь резко подешевела и стала доступна не только банкирам и бандитам. Вообще-то, сам аппарат сейчас лежал дома, подключённый к инопланетному комлинку, а сюда сигнал транслировали гиперволны.

– Слушаю! – сказал я, дотрагиваясь до клавиши и вкладывая в ухо наушник. – Да. Нет, Павел, сейчас не могу. Я на орбите. Какой, околоземной. Высота тридцать шесть и две мегаметра, наклонение пятьдесят шесть градусов. Трудно сказать, мне тут ещё кое-куда слетать надо. Часа в три подъеду. До встречи.

– Ты ему и параметры орбиты сообщил? – удивлённо посмотрела на меня Ирис. – Как неосторожно.

– С некоторых пор у меня железное правило: говорить чистую правду, – засмеялся я. – Только в этом случае можно быть абсолютно уверенным, что тебе никто не поверит. Спасибо за завтрак, полетели смотреть, что творится в Косово.

Подходил к концу ноябрь. Строительство базы вошло в завершающую стадию. Та часть астероида, где были самые удобные внутренние полости, приобрела законченную структуру, обустроили под ангар ещё одну открытую наружу пещеру примерно в двух километрах от первой. К ней пока вёл всего один длинный тоннель. Третью пещеру, имеющую сравнительно узкое жерло, решили отдать под производственный комплекс. Да-да, Совет директоров поставил Кеневицу и такую задачу: на базе должно быть место для собственных заводов. Я не был уверен, что для производств не стоило бы выбрать другую подходящую глыбу поблизости, зато с самой идеей был согласен безоговорочно. Что такое торговать только сырьём, я наглядно видел на примере своей собственной страны последние восемь лет. Зависимость от всех и каждого. Кабала. Хорошо, что хоть здесь эту ошибку сразу решили не повторять. В пространстве рядом с базой была собрана плавильная печь с электромагнитным нагревом рабочей зоны. Её запускали уже дважды, загружая куском руды, отрезанной от металлического астероида, добавляли необходимые присадки и получали на выходе аккуратно нашинкованные силовым полем плиты нужной толщины. Красота! И прокатного стана не нужно!

С Осокой мы за всё это время виделись только в виде голопроекций, зато почти каждый день, с небольшими перерывами, когда она пропадала на сутки-двое, решая «неотложные вопросы». Разница в два с лишним часа не мешала совершенно, наоборот, разговаривали мы как раз в то время суток, когда в жилых секторах базы Араг и фрегата всё затихало, и мою подругу никто не отвлекал.