|
Работу обсуждали мало, всё больше какие-нибудь отвлечённые темы. Я заметил, что об обстановке в системе Осока рассуждает с некоторой неохотой, и не настаивал. У меня ведь был и другой источник информации. Панторанка Рийо, Осокина ближайшая подруга и генеральный директор всей компании, а в устах бреганских специалистов – просто Генеральша. Ей я звонил обычно днём, вроде как доложиться об успехах, а затем, деликатно поинтересовавшись, не занята ли она, выведывал последние новости. Если верить бреганцам, на словиоски Рийо говорила абсолютно неграмотно – в своё время не доучила, всё времени не было, да вдобавок, нахваталась от нас с Осокой слов и оборотов, нехарактерных для Брега. Мне уровень литературности её речи был абсолютно безразличен, главное, друг друга мы понимали хорошо, и не требовалось переходить на базик. От Рийо я узнал, что объединённая пиратская эскадра начинает наглеть, гружёные рудовозы с шахт приходится эскортировать до точки гиперперехода. Пока это было не страшно, звено истребителей и ракетоносец в придачу давали налётчикам мало шансов на успех, и те не лезли на рожон, больше на нервы действовали. А вот нервы-то, как раз, были не железные, в первую очередь, у самой Рийо. Очаровательная панторанка старалась это скрывать, да я-то не первый день её знал, и давно догадался, что таится за внешним спокойствием её золотых глаз. Хотя бы, по тому, что она стала более придирчиво расспрашивать о состоянии дел на строительстве.
– Ты не пытаешься ли меня оградить от дурных новостей? – спросила она как-то. – С чего ты взяла? – удивился я. – Вот Кеневиц сегодня сообщил, что у него проблемы относительно бреганцев. – У него не проблемы, они просто поспорили, в каком порядке размещать технические помещения. Не волнуйся, я выслушал обе стороны, мы всё обсудили и нашли компромисс. – А мне почему не говоришь? – Смысл? – я пожал плечами. – Вопрос решён, на график это не повлияло. Рабочие моменты. Случится что-то серьёзное, сообщу сразу, не сомневайся. – Какой ты тонкий организатор! Ну, вот, уже и в организаторы записали. Несколькими днями раньше бреганские механики и примкнувшая к ним Блика наградили меня званием изобретателя, причём, за сущую ерунду. Прилетев в систему Дарналы для дозаправки, я увидел рядом с металлургической печью угловатый кусок астероида, несколько более крупный, чем первые два. – Ребята перестарались, – огорчённо махнул рукой Базили. – Откромсали слишком большой, в печь не лезет, резать придётся. – Слушайте, а зачем вообще эта печь? – задал я дурацкий вопрос. – Каким образом там происходит разделение фракций? – Примерно так же, как на планетарных заводах, только тут действует не гравитация, а центробежная сила, – стал объяснять бреганец. – Расплав подкручивают тракционным лучом, а затем собирают по очереди расслоившиеся элементы. – В вакууме? – Ну, да. – А в открытом космосе то же самое делать нельзя? Тогда не будет таких жёстких ограничений по размеру. – Интересный ты человек. Плавить-то его как будешь в открытом? – Да вон дармовой источник энергии светит, – кивнул я за иллюминатор. – Собрать излучение звезды зеркалами… Лицо у Базили стало таким, будто я только что при нём открыл новый физический закон. |
