Но теперь, когда Галлен переспал с Эверинн, Мэгги мучилась не только от сознания своей потери, но и от удручающего чувства, что ей ни в чем и никогда не сравниться с Эверинн. Мэгги может любить Галлена, служить ему, отдать ему всю себя какая она есть и какой надеется стать – и все‑таки она недостаточно хороша для него.

Ей хотелось бы почувствовать гнев против Эверинн, возненавидеть эту женщину за то, что та украла у нее Галлена. Но чем больше Мэгги думала об этом, тем меньше находила это возможным. Она ревновала к Эверинн с самого начала. Эверинн была прекрасна и добра, но по‑своему тоже несчастна и одинока. Мэгги было трудно таить злобу против той, которая так страдала.

Ей хотелось бы рассердиться на Галлена. Но Мэгги напоминала себе опять и опять, что он ничего ей не обещал. Он неизбежно должен был влюбиться в Эверинн.

Утром Мэгги долго оставалась в постели, надеясь все же уснуть. Орик потихоньку вышел позавтракать и вернулся.

– Бабушка и Эверинн хотят тебя видеть, – сказал он. – У них там какие‑то подарки. Эверинн и Вериасс собираются уходить. И хотят попрощаться.

Мэгги все лежала, и глаза у нее горели от недосыпания. Мысли путались.

– Нет, я не пойду.

– Ты уверена? Они хотят подарить тебе что‑то хорошее. – В Мэгги проснулось любопытство, но она не хотела этого показать. – И вот еще что. Пожалуй, будет лучше, если я скажу тебе об этом. Галлен уходит с Эверинн и Вериассом.

– Уходит? – Мэгги выглянула из‑под одеяла. Медведь стоял на четвереньках у ее изголовья, носом к ней, чтобы обнюхивать при разговоре, как это водится у медведей. От него самого пахло фруктами и грязью. – Нет, не могу я идти туда.

– Стыд и срам, – отвернулся от нее Орик. – Галлен обидится, если ты не придешь с ним проститься.

– Он не знает, что такое настоящая обида.

– Гмм… – пробурчал Орик. – Это ты о том, что произошло ночью? Они там все смотрят виновато и переминаются с ноги на ногу. Даже медведю понятно, в чем тут дело. – Мэгги молчала. – Ну чего ты выдумываешь, девочка? Галлен тебя любит! Как ты могла поверить в другое?

– Он любит Эверинн.

– До чего же вы, люди, нетерпимы! Он любит вас обеих. Будь ты медведицей, ты не волновалась бы так из‑за всяких пустяков. Когда у тебя началась бы течка, ты нашла бы себе красивого молодого парня, будь он под рукой – или старого урода за неимением лучшего, – и предложила бы ему выполнить его излюбленную обязанность. Вот и все. Ни стонов, ни рыданий, ни мыслей о том, любит тебя кто‑то или нет.

– А если бы другая отбила у меня моего медведя?

– Чего проще. Ты подождала бы, пока у них дело не кончится, а потом позвала бы его опять. Если медведь сегодня увлекается одной медведицей, это еще не значит, что завтра он не захочет другую.

Мэгги невольно пришли на ум мысли об эволюции – это было совсем новое для нее понятие, но ее вожатый много толковал об этом. У женщин и медведиц разные потребности. Медведице не надо растить своих детенышей двадцать лет, как это делают человеческие матери, притом медведи так много едят, что жить с самцом, который тебя объедает, не имеет никакого смысла.

– Ну а если любовник тебе нужен прямо сейчас, – продолжал Орик, – ты можешь прогнать Соперницу, кусая ее в зад.

– И этого я не могу. Они уходят вместе. Притом у людей все не так просто.

– Все точно так же. Если любишь Галлена, надо бороться.