Галлен приостановился и оглядел всю картину. Он знал, что ночью убил троих, однако трупов было четыре. Кто‑то из раненых скончался на месте от потери крови. Все четверо выглядели маленькими и безобидными, когда вот так лежали на земле, в поношенной одежде из грубой шерсти.

Пока Патрик и отец Брайан искали деньги и ценности, Галлен осматривал место битвы, читая следы на мягкой земле. Восемь грабителей происходили из графства Обхианн – Галлен видел это по закругленным носкам сапог, какие носили на севере, – но девятый, возможно, был здешний, потому что ходил в остроносых сапогах на мягкой подошве. Обе подметки у него протерлись до дыр, поэтому его следы легко было отличить от других. Галлен нашел место, где здешний житель спустился из кустов на дорогу, и попытался вспомнить его лицо. Следы показывали, что местный так ни разу и не ввязался в драку, а держался позади.

Что до сидха, то Галлен нашел и его следы. Сидх носил сапоги с крепкими каблуками и оставил в грязи отпечатки, похожие на полумесяцы.

Галлен вернулся к священнику и Патрику. Они заканчивали свою работу, проверяя, не спрятали ли воры чего в сапогах. Священник ворчал, стаскивая изношенный сапог с Пэдди. Патрик, который щадил лишь свои усилия, но не чужую собственность, вынул нож и начал резать второй сапог. Отец Брайан обругал парня, сказав, что эти сапоги еще носить и носить и можно отдать их бедным.

Тут Галлен приметил, что у самого Патрика на ногах остроносые сапоги с дырявыми подметками и на одном носке кровавое пятно. И при свете дня в рыжей щетине Патрика, пониже правого уха, стал виден след от сажи.

Отец Брайан наконец стянул сапог, и из него выкатились две серебряные монеты.

– Ну вы, стервятники, – усмехнулся Галлен. – Много ли нашли на этих несчастных? Есть у них мясо на костях?

– Три фунта, два шиллинга, – сказал священник. – Невелика пожива.

– Ну уж не знаю. Для меня это много. Три фунта? Да я бы за эти деньги всю ночь просидел бы на холоде с шайкой разбойников, чтобы указать им своего родного отца, когда он поедет по дороге. За три фунта я продал бы хоть кого. Что скажешь, Патрик?

Мальчишка растерянно поднял глаза, напуганный угрозой в голосе Галлена, но не ответил.

– У тебя на сапоге кровь твоего отца, и ты так и не смыл с рожи разбойничью сажу, – сказал Галлен. Отец Брайан, сурово взглянув на парня, увидел обличающие следы и прикусил губу.

Патрик тоскливо посмотрел в сторону Клера и напрягся, точно собравшись бежать. Но он был не из проворных, и Галлен рассудил, что нагонит его через пятьдесят шагов.

– Такой, как ты, – рявкнул священник, – был бы только обузой для матери‑вдовы, хоть бы и остался в здешних краях.

– Я не хотел никому делать зла, – прошептал Патрик. Он покраснел, и горячие слезы покатились по его веснушчатым щекам.

– И при этом полагал, что вправе ограбить своих братьев и сестер? – поразился отец Брайан. – О чем ты только думал? Будто мало того, что браконьеры и волки крадут ваших овец, так ты вздумал еще пуще отяготить отца, и все ради нескольких фунтов, которые потратил бы на виски? – Известно было, что отец Брайан и сам порой не прочь пропустить стаканчик виски, поэтому он добавил: – Или того хуже – на пиво? Так убирайся же теперь! – с омерзением крикнул священник. – И никогда не возвращайся в графство Морган. Здесь ты вне закона. Даю тебе срок до заката, а потом всем про тебя расскажу. Если кто из жителей графства Морган увидит тебя тогда на дороге, тебе конец. Иди и живи где можешь и как можешь, но здесь мы тебя не потерпим!

– Позволь мне остаться еще ненадолго, – взмолился Патрик, цепляясь за подол рясы отца Брайана.