4

На рассвете горожане Клера оттащили мертвое чудище от гостиницы и утопили его в заливе. Отец Хини сказал, что проклятое Богом создание не подобает хоронить в освященной земле – лишь океан достаточно велик, чтобы скрыть такого демона.

Городское ополчение стерегло дороги, но другие чудовища пока не появлялись. Однако Мэгги знала – они придут. Собаки по всему городу нюхали воздух и лаяли с подвывом, тревожа душу Мэгги.

– Ты чуешь их? – спросила она Орика, как только рассвело.

– Да, – проворчал медведь, встав на задние лапы, чтобы лучше уловить запах. – Ветер доносит рыбью вонь – не человечий это дух.

Люди сновали по городу, разнося сплетни. Только Мэгги Флинн стояла на месте, не отрывая глаз от дороги в Эн Кохен. Галлен так и не воротился, хотя должен был прийти несколько часов назад.

– Пойду‑ка я в Эн Кохен, – сказала наконец Мэгги Орику с дрожью в голосе. – Если Галлен еще не знает, что тут стряслось, надо его предостеречь. – Она снова взглянула на дорогу. Чутье подсказывало ей, что Галлен уже попал в беду. По доброй воле он никогда бы не заставил клиента ждать, и Мэгги подозревала, что он лежит мертвый где‑то на дороге в Эн Кохен. Если ей посчастливится, она может еще застать его в живых.

– Ты можешь встретить чудовище на дороге точно так же, как и он, – сказал Орик, – а он способен защитить себя получше, чем ты. Сиди‑ка ты на месте.

Медведь описал круг, встал на задние лапы и снова понюхал воздух. Тут с южного конца города послышались испуганные крики. Они слились в один многоголосый вопль. Мэгги и Орик бросились к перекрестку и увидели: на булыжные улицы города, вдоль легких изгородей, с обсаженной соснами дороги входила, по три в ряд, армия невиданных чудовищ. Одни, зеленокожие великаны, походили на исполинских, восьмифутового роста людей. Во главе шло такое же существо, как то, что убил ночью Орик, – оно нюхало землю, низко опустив свою человечью голову, и зыркало на горожан оранжевыми глазами.

Чудищ было больше тридцати, а в середине их строя, хорошо защищенное, шло страшилище, не иначе как вышедшее из самых недр ада. Семифутового роста, в черном хитиновом панцире, оно шагало на четырех длиннющих ногах, вытянув перед собой здоровенные ручищи. Одна из них заканчивалась грозного вида когтем, паучьи пальцы другой сжимали черную палку.

Голова у чудища была огромная, с тремя гроздьями граненых глаз разного размера: две грозди спереди, одна сзади. По обеим сторонам нижней челюсти свисали длинные, как бичи, усы, а зубы были, как у ободранной лошади. Туловище спереди было всего в фут шириной, но потом расширялось футов до трех. Из плеч торчали две пары громадных прозрачных крыльев цвета мочи. Раздутое брюхо, висящее между передними и задними ногами, почти что волочилось по земле.

Люди с криками разбегались по домам, собаки лаяли и скакали вокруг, как безумные. Некоторые женщины и старики тут же падали в обморок.

Отец Хини в своем церковном облачении выбежал на улицу и встал перед черным чудовищем. Воздев над головой крест, он прокричал:

– Вельзевул, во имя всего святого повелеваю тебе повернуть назад! Назад, покуда гнев Божий не обрушился на тебя!

В пасти черного дьявола дюжины молоточков пробарабанили что‑то по куску туго натянутой кожи.

Исполинские воины расступились, и дьявол оказался лицом к лицу с отцом Хини. Чудище направило на священника свой черный жезл, и оттуда ударило пламя ярче молнии, поразив отца Хини в грудь. Одно мгновение священник стоял, пылая, как факел, потом плоть сползла с его костей, и скелет рухнул на дорогу, в лужу горящего мяса и кожи. У Мэгги кровь застыла в жилах.

Чудища прошли по останкам отца Хини и направились к гостинице.

Мэгги попятилась, забившись между двумя домами‑деревьями, и Орик закосолапил за ней.