Галлен кивал, но торговец все не отпускал его, и Галлен наконец не выдержал:

– Ну, говори прямо, что хочешь сказать!

– Да ничего особенного – умершие всегда удивляются и радуются, когда к ним приходят, а потом начинают рассказывать то, о чем помнят. Ну… повторяются, словом.

– То есть общаться с ними скучновато, – уточнил Галлен.

– В большинстве случаев да, – неохотно сознался торговец.

Расставшись с ним, Галлен пошел в пидк и по общедоступным каналам получил справку о том, что вожатые в Тукансее производятся под руководством лорда Паллатина. Галлен запросил список работников этого лорда за последние десять лет. Потом занялся проверкой их биографических данных и узнал, что некий Бревин Макалри отдал концы не далее как три месяца назад и ныне почивает в подземных гробницах, где хранится на холоде, чтобы вдова могла порой с ним беседовать.

И вот Галлен отправился по запутанным подземным коридорам на встречу с беднягой Бревином. Гробница была темным, мрачным местом, где почти не встречались посетители. Длинные ряды умерших покоились в стеклянных гробах, которые выдвигались наружу. Температура здесь стояла, как в морозильнике, – скорбящие родные не задерживались надолго отчасти и поэтому. Тела хранились в подземелье год перед окончательным погребением. И все же Галлен удивился, увидев здесь сотни покойников и встретив только пять живых душ. Он нашел Бревина Макалри, лежавшего на положенном ему по алфавиту месте, и выдвинул его гроб.

На запотевшей стеклянной крышке выросли морозные узоры, напоминающие листья папоротника. Галлен открыл гроб. Господин Макалри выглядел не слишком хорошо. Лицо у него побагровело и опухло, а наготу прикрывали одни только белые трусы. У покойника были темные волосы, жидкая бороденка и кривые ноги с торчащими суставами. Галлену подумалось, что этот и при жизни‑то явно не был красавцем.

Галлен надел на промерзшую голову колпак, сделанный из какой‑то металлизированной ткани; электромагнитные волны, излучаемые колпаком, стимулировали мозговые клетки умершего. Когда покойник хотел что‑то сказать, колпак регистрировал мозговые волны и переводил мысли в слова, которые и произносились монотонным голосом из маленького динамика.

Галлен включил аппарат, выждал несколько мгновений и спросил:

– Бревин, Бревин, ты меня слышишь?

– Слышу, – произнес динамик, – но не вижу. Ты кто?

– Меня зовут Галлен О'Дэй, и я пришел попросить у тебя помощи в одном мелком деле. Моя сестра носит вожатого и не может его снять. Не подскажешь ли, как избавиться от этой пакости?

– Так она носит вожатого? – повторил Бревин. Мимо Галлена по проходу шел человек.

– Ну да, – прошептал Галлен, нагнувшись пониже. – Нельзя ли его как‑то снять?

– Это рабский вожатый?

– Ясно, что рабский, – прошипел Галлен. – Иначе мы бы его запросто сняли.

– Если она рабыня, я не должен ей помогать. У меня могут быть неприятности.

– Какие еще неприятности? Ты ведь умер!

– Умер? Как я умер?

– Упал с лошади, полагаю. А может, подавился цыплячьей костью.

– Нет‑нет. Я ничем не могу тебе помочь. Меня накажут.

– Никто не узнает, что это ты мне сказал.

– Уходи, не то я вызову охрану, – завопил Бревин.

– Как ты собираешься ее вызвать? Говорю же тебе – ты умер. – Бревин замолчал, и Галлен поторопил его: – Ну, отвечай, проклятый мертвяк! Как мне снять вожатого?

Бревин упорно молчал, и Галлен завертел головой, ища, что бы такое предложить ему взамен.