Садко понял, что в следующий миг касатки нырнут и исчезнут, а он и в самом деле останется на проклятом острове, чтобы здесь и сгинуть. Вода озёрная пресная, так что умирать он будет долго-долго — без еды-то человек не один месяц протянуть может...

— Господи Иисусе, прости меня, грешного, и помилуй! — прошептал он и перекрестился, в ужасе задаваясь вопросом, подействует ли это, помогут ли ему молитва и крестное знамение, если свой крестильный крест он потерял.

— А ну стой, мошенник! Куда заторопился?

Этот вопрос был задан спокойно и насмешливо. И даже не слишком громко. Но обе косатки «Морского царя» от этих слов разом прянули прочь от тёмной щели, от выхода из пещеры, остановились и вдруг, словно собаки, разом ткнулись своими хищными мордами в подставленные ладони человека, неожиданно возникшего между ними и щелью.

Человек стоял, именно стоял прямо на воде, его обутые в поношенные сандалии ноги даже по щиколотку в неё не погружались.

— Старец Николай! — вскрикнул Садко и почувствовал, что готов разрыдаться.

Что до Водяного, то тот при виде странника заверещал ещё громче и испуганнее, чем когда рука Садко сжала его бороду. Он дёрнулся, пытаясь заставить свою рыбину нырнуть, но косатка даже не шелохнулась.

Никола гладил рыб, пошлёпывал по вскинутым к нему мордам, а те ластились к нему, словно собаки, и фыркали от удовольствия.

— От... от-куд... от-ку-уд-д-да ты здесь взялся?! — В булькающем голосе рыбоглазого звучал теперь беспредельный ужас. — От-ку-да...

— Ишь ты, как раскудахтался! — От мягкости и теплоты в речи старца не осталось и следа, теперь он говорил гневно и грозно. Было очевидно, что Водяной не зря его испугался. — Откуда я здесь и зачем, то моё дело. Тебя не спрашивал! А вот ты какое право имеешь над честными людьми измываться, в плену их держать, условия им ставить? Да ещё и врёшь, будто ты тут — царь и все моря, да озёра, да реки твои! Кто тебе давал власть над ними? Али не ведаешь, чьё это всё на самом деле? Ведаешь, поганец!

— Так я ж просто так! — заскулил Водяной. — Я же шутил просто. А что людишки так до золота падки да жадны, так то ж не моя вина...

— И не твоя печаль! — Голос Николая эхом прогремел под низкими влажными сводами пещеры. — Эй, Садко! А ты что прирос к ладейке-то? На помощь звал? Вот я пришёл тебе помочь. Плыви-ка сюда, к своей рыбке.

— Я... Отче, я крест обронил! Сейчас подплыву, гляну только, не в ладье ль он?

— Вот она, твоя пропажа.

Старец поднял руку, и купец увидел повисший на шнурке крестик.

— Спасибо.

Садко в несколько взмахов доплыл до косаток, живо взметнулся на спину той, на которой сюда приплыл, и, привстав, будто на стременах, схватил и поцеловал руку странника. Он начинал уже понимать, кого видит перед собой, и не мог взять в толк, почему не понял этого раньше. О чудесах, которые вот уже много столетий совершает этот старец, ему приходилось слышать не раз и не два. Почему же до сих пор ему не приходило в голову?..

— Ведь ты же... Ты же — Божий Угодник! Святитель Николай Чудотворец! — воскликнул Садко. — Ты всегда помогаешь бедствующим.

— Не всегда! — печально вздохнул святой Николай. — Только если они Бога вовремя вспоминают. Или с особого Божьего соизволения. Что я без Господа-то могу? Без Него никто ничего не может.