К утру следующего дня Роб вышел к заброшенной бензоколонке. Рыжие от ржавчины, некогда голубые заправочные колонки. Выгоревшая вывеска с человеком в ковбойской шляпе – человек напоминал висельника. Налетел ветер, и висельник помахал Робу жестяной рукой.

«Заходи, дружище. Заправься».

Скри-и-ип. Скри-и-и-п.

Роб постоял, щурясь на солнце. Потом пошел дальше. Ему нужно было спешить.

…Трупы встретились Робу на второй день. Шатаясь от усталости, он брел по следу ведьмы и Медведя, чутьем следопыта находя места их стоянок. Уже в последнем кострище зола была теплой. Роб помедлил, еще не готовый поверить. Не может быть. Он настигал их. Черт побери, он действительно настигал их!

И тут он увидел черный столб дыма на горизонте.

Дым поднимался над горизонтом весь день, пока он шел, а затем исчез.

А потом Роб вошел в город.

С первого взгляда казалось, что в городе все в порядке. Все по-обычному, как всегда. Маленький городок, по большей части трейлерное поселение. Только… Собаки не лаяли.

Вокруг стояла невозможная, нежилая тишина. Роб прошел мимо покосившегося ржавого пикапа без колес, некогда бывшего голубого цвета, заглянул внутрь – на прорванных сиденьях кто-то оставил бутылку из-под ржаного виски.

Обливаясь потом, Роб одновременно стучал зубами от холода. Под палящим солнцем он мерз, кутаясь в шерстяное пончо. Чертова лихорадка. Ноги превратились в чугунные столбы, язык присох к глотке. Его трясло и мотало. Но хуже всего, хуже этой наркоманской дрожи была жажда. Вода воняла мертвецами и плесенью, но даже ее уже не осталось. Роб безнадежно потряс флягу и вытряхнул последние капли в рот. Облегчения не наступило. Голова раскалывалась, перед глазами все плыло, ноги подгибались.

Площадь. Колодец. Стоп!

Он прислонился плечом к глиняной стене дома.

Словно в кошмарном видении Роб увидел троих: Ведьму, Медведя и незнакомую старуху-индианку – такую древнюю, что, казалось, на ней осела пыль веков. Силуэты людей плыли и изгибались перед глазами, словно в потоке раскаленного воздуха. Роб моргнул.

И с усилием выпрямился. Нет, это не мираж.

«Я-я-я человек… постоянной…»

Он догнал их.

И, похоже, у него снова начался жар.

Аэлита спросила:

– Кто это сделал?

Старуха-индианка залопотала на своем языке. Медведь переводил:

– Она говорит, их убил продавец швейных машинок. Он ездит на коляске, запряженной пегой лошадью, у него белые волосы, бледная кожа и красные, как у дьявола, глаза…

Индианка приблизила морщинистое, точно грецкий орех, лицо к Медведю, заговорила низким прокуренным голосом.

– Он зашил людям рты, – продолжал переводить Медведь, – чтобы они не могли кричать, и съел их души.

«Убийца», подумал Роб.

«Продавец швейных машинок», – мысленно повторил он. Роб подобрался так близко, что мог при желании пристрелить всех троих, не целясь. Или стволом револьвера выбить Медведю глаз. В голове стучали молоты, перед глазами кружились черные пятна, похожие на ворон.

«Значит, белые волосы, бледная кожа».

Красные, как у дьявола, глаза.

Альбинос, подумал Роб. В Амарилло в прошлом году приезжал бродячий цирк мутантов. Роб закрыл глаза и представил, как это было. Там, среди уродов всех мастей, выступал один альбинос – очень худой, белый, пугающе чуждый. Индейцы были свои, китаезы тоже, мутанты, уроды, гибриды, двухголовые, что там – даже бородатая женщина в чешуе, и та была больше человеком. Альбинос, хотя телосложением не отличался от обычного мужчины, выглядел существом из другого мира. Не из мира за океаном, а из мира за гранью мира.

– Вторые глаза, – сказал Медведь.