|
— У меня не выходит из головы прошлый наш разговор,признался Кениг.Вы говорили, что будете жить в полную силу. Как это понимать? Александр прямо взглянул в лицо преподавателя. — Я понимаю, что вы хотите спросить. Нет, я не буду жить для собственного удовольствия. Я слишком хорошо помню, что я лишь один из людского рода. Люди — мое племя, и я обязан сделать все для его процветания. Посему я приложу все усилия, чтобы род человеческий возвышался над всеми тварями, а также и над прочими разумными существами, буде они окажутся в других мирах! Кениг помолчал, потом сказал глухо: — Удивления достойно... — Что? — Слышать такое дивно. От восемнадцатилетнего юноши? Вы, Александр, просто не от мира сего. Такие долго не живут. Или, скажем мягче, Господь их настолько любит, что забирает к себе рано. Засядько похлопал по эфесу: — Тому, кто придет за моей душой, тоже придется вспотеть. Кениг усмехнулся, но глаза оставались серьезными: — Трудно вам придется, Засядько. Ведь у вас нет влиятельных родственников? А для успешной карьеры необходимы прочные связи. Все на этом держится. Связи, родственники, вельможные покровители... Почти каждый воспитанник пользуется протекцией. И поступали сюда по протекции, и получили распределение по протекции. Туда, где можно быстро сделать карьеру. В Санкт-Петербург, на худой конец — в Москву. Или за границу. За вас никто не вступился на совете во время распределения. И это сказалось... — На чем? — тревожно спросил Александр. — Для вас места в Санкт-Петербурге оказались закрытыми. Их уже заранее распределили между отпрысками титулованных ничтожеств. В ход были пущены взятки, нажим, высочайшие указания... Он замолчал, и Засядько спросил осторожно: — А куда я? — В глушь — в десятый батальон, квартирующийся в Херсонской губернии. Где-то среди степей. Засядько, опустив голову, задумчиво покусывал верхнюю губу, на которой уже пробивались черные усики. — Жаль, конечно... Собственно, в столицу я и не рвался. Что мне там? Балы, светское общество, придворный мир... Всего этого я и так лишен из-за невысокого происхождения. А вот то, что не получил назначения куда-нибудь за границу, жаль... — Жаль,подтвердил Кениг.Правда, Петербург вы тоже недооцениваете. Там не только балы и светское общество. Высший генералитет тоже там. В этом проклятом мире зачастую достаточно красиво поднять слетевшую с генерала шляпу, чтобы получить повышение в чине! Засядько расхохотался. Смеялся он весело и заразительно, так что и хмурый Кениг тоже не удержался от улыбки. Но он тут же согнал ее с лица и продолжил так же строго: — А вам нужно годами подвергать себя смертельной опасности, питаться из солдатского котла, жить едва ли не в одном помещении со свиньями! А бывшие прапорщики, попав в Петербург, тем временем станут получать чины. Засядько молчал. Кениг быстро спросил: — Вам нравится такое положение вещей? Юноша сдвинул брови, некоторое время раздумывал, потом ответил уклончиво: — Наши государи установили разумный порядок, и я не вижу в нем изъянов. Кениг досадливо крякнул. Затем сказал с кривой усмешкой: — Правильно, Засядько. Молодец! Как говорят в России: не говори, что думаешь, а думай, что говоришь. |
