Я не могла поверить маминым словам о том, что Мейеры — евреи. Мама говорит, что они евреи из Германии, а это совсем другое. Но Блю Вулф — тоже еврейка из Германии, а она вовсе не такая.

Миссис Мейер очень приятная дама, но я возненавидела двух ее дочерей, Флору и Розелен. Они вели себя очень высокомерно и строили из себя невесть что. Мисс Кэролайн попросила их развлечь меня в музыкальной комнате. Они привели меня в комнату, где сами развалились в пышных креслах, мне же пришлось сесть на твердый стул, а они стали очень быстро говорить по-английски. Я знаю, они делали это нарочно. Я подошла к пианино и увидела ноты фортепианного концерта ля минор Шумана. И я сказала: «Я знаю это произведение. Мой отец исполнял в нем партию скрипки». Когда я заговорила, они начали хихикать, прикрывая рты, над моим английским. А потом обе взяли по книжке и стали читать, больше не обращая на меня ни малейшего внимания.

В воскресенье у папы снова начнутся репетиции. Мне нравится ходить с ним, потому что здание, где проходят репетиции, расположено совсем рядом с театром, где мы смотрели «Шуламит». Приходили Това, Мэнди и подруга Мэнди по имени Мэми. Мэми очень приятная и красивая. Я говорю ей, что люблю еврейский театр. Она отвечает, что у нее есть знакомые, которые работают в еврейском театре и как-нибудь она отведет меня туда.

Угадайте, что случилось? Мэми заходит за мной после школы. Спрашивает, могу ли я прямо сейчас пойти с ней. В театре репетируют новую пьесу, я могу прийти посмотреть. Это самый замечательный день в моей жизни. Мы сидим в темном театре. Всего несколько человек. Смотрим на великих актеров без грима, они ходят по сцене, в руках листы с текстом их персонажей. Мне очень нравится. Мэми представляет меня своему другу. Я думаю, это ее молодой человек, он рабочий сцены. Он очень милый, его зовут Борис. Он говорит, что я могу приходить, когда захочу. Если я сижу тихо, как мышка, то никаких проблем.

Наверно, надо писать по-английски, потому что моя учительница говорит, что я делаю большие успехи в изучении языка. Но она не знает, что когда я испытываю какие-то сильные эмоции, то для меня существует только один язык — идиш. И вот что меня так волнует. Театр. Мэми дважды водила меня в театр «Эдем», и я теперь смотрю все репетиции. Сейчас они репетируют пьесу под названием «Миреле Эфрос», или «Королева Лир». Мэнди говорит, что она поставлена по мотивам пьесы самого Уильяма Шекспира, «Король Лир», но на самом деле этот сюжет лучше. Мэми такая хорошенькая. Она на два года старше Товы, ей девятнадцать. Она очень красива. У нее пышные светло-рыжие волосы и темные глаза, а ее лицо кажется таким утонченным. Еще мне нравится, как Мэми повязывает свой шарф. Не так туго затягивает, как женщины в еврейских городках и деревнях. Нет, она повязывает его так красиво, что шарф обрамляет ее лицо, как рама картину. Она обещала научить меня повязывать шарф так же. Она такая стильная, Мэми! Как и Това, она работает на фабрике, где шьют блузки. Фабрика Мэми называется «Даймонд». Мэми занимается финальной отделкой уже готовой одежды. Она член организации «Еврейская молодежь». Там она и познакомилась с Товой. Но Мэми, похоже, не так серьезно относится к организации, как Това. И знаете, еще она немножко красится. Това никогда этого не делает. Никогда не взбивает волосы. И никогда не пользуется румянами, а Мэми, я уверена румянится.