|
Ничего особенного от меня не требовалось, просто своим присутствием обеспечивать массовку, да и до стрельбы или поножовщины на этих разборках ни разу не дошло, но ощущение электрического напряжения, буквально потрескивавшего в воздухе, я запомнил очень хорошо. И вот теперь Кэп, Пжзедомский и даже Петя вели себя так, как будто приехали не к нуждающимся в гуманитарной помощи индейцам, а на «стрелку» к бандитским авторитетам… Я прошел немного по полосе. Рядом, не обращая на меня никакого внимания, сновали маленькие и деловитые смуглые люди. Вовсю жарило солнце, дальний конец полосы был окутан колеблющимся сизым маревом. Туда, в это марево, уползали желтые электрокары, нагруженные привезенными нами ящиками, словно огромные муравьи, бредущие с добычей в свой муравейник. Электрокары, как я успел увидеть, были новенькие, японские. Куда они везли наш «гуманитарный груз», я так и не узнал, потому что шагах в пятидесяти от самолета меня остановили два довольно свирепого вида охранника, направившие на меня стволы своих «калашей». — Стоп, гринго, — сказал один из них, скорчив презрительную гримасу. — Стоп, стоп! Atras! Я остановился и поднял руки на уровень груди, выставив вперед ладони. — Я только хотел прогуляться, — сказал я миролюбиво. — Хотел посмотреть на сельву. — Нечего смотреть, — огрызнулся один из охранников. — Иди назад, быстро. Не то… — И он угрожающе повел стволом автомата. Спорить с ним я не стал. Повернулся и пошел обратно к «Киту». — Ну, нагляделся? — спросил меня Трофимов, когда я вернулся в самолет. — Как впечатления? — Какие-то они здесь недружелюбные, — сказал я. — Вот и вози таким гуманитарную помощь… Петя криво усмехнулся. — Ничего, со временем привыкнешь. Их главное не злить, а так они по-своему нормальные парни. Во всяком случае, честные. К нам подошел жующий Харитонов. В руке у него был надкушенный бутерброд. — Что, молодежь, скучаем? А ну-ка, помогите там с разгрузкой, а то обезьянки медленно работают. При этих словах он бросил на меня быстрый лукавый взгляд — видно, не забыл, как я вчера среагировал на «обезьянок». Петя театрально вздохнул и сделал шаг по направлению к грузовому отсеку, но я не двинулся с места. — Я неясно выразился? — удивился радист. — Повторить? — Вчера вечером, — сказал я вежливо, — я имел разговор с Кэпом. И Кэп очень доходчиво объяснил мне, что я должен только переводить, а не заниматься логистикой, погрузкой и так далее. А также рассказал, как мне следует реагировать, если кто-то из экипажа, за исключением его самого, попробует заставить меня делать что-то помимо моих должностных обязанностей. Процитировать? Лицо Харитонова приобрело оттенок вареной свеклы. — Вот, значит, как ты заговорил? Думаешь, побежал к Кэпу, пожаловался, и все сразу тебя полюбили? Ошибаешься, Денис Батькович, очень ошибаешься! — Я Денис Владимирович, — подсказал я. — Запомнить несложно — у нас с вами отчества одинаковые. Радист не удостоил меня ответом, резко повернулся и направился в грузовой отсек. — Круто ты с ним, — задумчиво проговорил Трофимов. — Теперь жди какой-нибудь подлянки… А ты что, действительно к Кэпу ходил? — Ага, — хмыкнул я. — Знаешь, армянское радио спрашивают: правда ли, что Рабинович выиграл в лотерею «Волгу»? Армянское радио отвечает: правда, только не Рабинович, а Иванов, не в лотерею, а в карты, не «Волгу», а «Запорожец», и не выиграл, а проиграл. — И я кратко пересказал Трофимову суть своей беседы с Кэпом. — Слушай, старик, — сказал Петя, — мне как бы неудобно… это ж я тебя вчера с толку сбил с этими контейнерами… надеюсь, ты не думаешь, что я это сделал специально? — Не думаю. |
