Но то, что он оставил меня жариться на этом солнышке, как старую стреноженную лошадь — этого я ему не прощу. И молиться за его проклятую душу не стану.
Белые решили не вмешиваться в апачские дела и не переубеждать старуху. Самое главное сейчас — убраться как можно быстрее из Сно-Та-Хэй. И если для этого душа Хачиты должна была остаться без заступничества Маль-И-Пай перед вступлением в Темноту. — пусть! Им обоим следовало благодарить Господа за его милость…
В молчании троица спустилась вниз и начала готовиться к отъезду. Солнце ещё не осветило дно каньона, но дышать стало почему-то тяжело.
— Быстрее! — поторапливала Маль-И-Пай. — Чувствую, надвигается что-то ужасное!
Всех свободных лошадей они связали в единую цепь: пони Пелона, Микки и Хачиты следовали за Маккенной и Фрэнчи, а Маль-И-Пай вела вьючную лошадь.
— Поторапливайтесь же! — кричала старая скво, — это надвигается!
— Всё готово, — крикнул Маккенна. — Что будем делать с золотом?
— А что мы можем с ним сделать?
— Брать его или нет?
— Вот бы Пелон тебя услышал!..
— И всё же?
Глен по-английски поведал Фрэнчи о своих колебаниях.
— Знаешь, — сказала она, — мне тоже как-то не по себе. Мне кажется, Глен, что золото здесь — на месте. Прошлой ночью мне казалось, что если кто-нибудь покусится на мою долю, я его собственными руками задушу. А сегодня… Мне не нужно это золото.
— Но это огромные деньги.
— Знаю, но…
— Мне тоже оно не нужно.
— Тогда что нам делать, а, Глен? Не можем же мы просто оставить его здесь, чтобы когда-нибудь какой-нибудь белый забрал это золото. Это будет неправильно.
— Точно. Мне кажется, что лучше всего было бы оставить его так, как было до Адамса. В первозданном виде. Раскидать его по руслу ручья, рассыпать от водопада до дальнего края луга, смешать с речным песком и гравием — пусть лежит там, где его впервые обнаружили апачи. Знаешь, Фрэнчи, похоже, я излечился от золотой лихорадки. Единственное, чего я хочу, — выбраться отсюда.
— Если ты так хочешь, Глен, — давай так и сделаем.
Они поехали вверх по ручью, горстями разбрасывая песок и самородки.
— А знаешь, — добавила она, смеясь от счастья, — ведь мы сами когда-нибудь сможем приехать обратно и собрать его снова. Если, конечно, хватит сил и мужества.
Маккенна, расхохотавшись, признался, что такая мысль и ему пришла в голову. Им обоим стало очень хорошо. Странно: при разнице в возрасте в четырнадцать лет они превосходно понимают друг друга… И когда они вернулись к бывшей стоянке, Маль-И-Пай заметила, что они едут плечо к плечу и бесстыдно держатся за руки.
Старуха всем своим видом дала парочке понять, что испытывает к ним непреодолимое отвращение. И только сказала, что время поджимает…
Взбираясь на коня, Маккенна взглянул на Залежи Индюшачьих Яиц и посетовал по-испански: жаль, что невозможно спрятать и это место от алчных глаз.
— Положись на Бога, — пробормотала она. — Он об этом позаботится.
— Ничего не позабыли? — спросил Маккенна, оглядываясь в последний раз.
— Думаю, нет, — быстро ответила Маль-И-Пай. — Ты подыскал моему сыну приличную могилку, оставил косточки этого мерзавца Микки сушиться на солнышке… А главное, забил кубышку никому не нужным речным песком и гравием, чтобы те, кто придут после нас, думали, что сокровище унесено. Постепенно лихорадка вокруг Золотого Каньона спадёт, и апачи в веках прославят твоё имя. |