Генеральный секретарь Центрального комитета социалистической партии независимой Засрундии внимал песне, изредка косясь плотоядным взглядом в сторону сидящего рядом с Верховным Жрецом господина Гринберга. Под мощными бамбуковыми сводами Хижины Съездов гремела специально написанная по поводу торжества песня, за которую композитор Ax-Мяу получил премию имени выдающегося музыканта современности товарища Ы-Гаго:

— А знаешь, Тимур, я вроде бы что-то наподобие уже слышал, — высказался господин Гринберг.

— Вот именно, что наподобие, — недовольно буркнул Верховный Жрец. — Только у нас социализм с человеческим яйцом… или лицом? В общем, неважно, зато при полной демократизации, усек? Во, слушай…

Перед последним куплетом барабаны забили с максимальной торжественностью, и хор грохнул от всего сердца изо всех легких:

Глава двадцать третья

После возвращения кассет доктору Нахманову репутация «Парацельса» укрепилась настолько, что это совместное предприятие могло бы спокойно торговать самым настоящим говном в прозрачной упаковке под видом гербалайфа. Однако вместо по-прежнему кидать бабки на дальнейшее развитие медицины в виде телевизионной и газетной рекламы, Барон по-быстрому нарастил производство слегка по другому, и «Парацельс» в очередной раз взял в банке краткосрочный кредит под закупку громадной партии ультрасовременного лекарства «раттомрехс».

Банкир получил наличманом свои десять процентов до того, как чернила высохли на договоре. Он тоже хотел благотворительности для народа, а потому решил помочь медицинской фирме за всего лишь семьдесят процентов годовых.

Барон мог с легкостью подписаться и на семьсот процентов, но, в отличие от банкира, он относился до своих служебных обязанностей куда серьезнее этого не так выдающегося экономиста, как теперь уже потенциального клиента для очередной автоматной очереди.

Через день после того, как ведущие специалисты фирмы «Парацельс» получили приглашение на всемирный конгресс медиков в Баден-Баден, господин Орлов дал самую настоящую пресс-конференцию перед таким банкетом, что попасть в конференц-зал фирмы посчитали своим долгом самые независимые журналисты.

Григорий Орлов, слегка подчеркнув заслуги «Парацельса» перед мировым сообществом, стал гневаться на явных аферистов, лезущих на его родимый рынок с сомнительными препаратами, которые, кроме вреда людям, не дают никакой пользы. Журналисты стали усиленно потеть в предчувствии сенсации и задавать Барону явно провокационные вопросы: а какие конкретно проходимцы, кроме тех, что всем давно известны, орудуют на наших рынках?

Дворянин, слегка помявшись, решился действовать на благо общества и стал сыпать в микрофоны сильные разоблачения, потрясая всякими бумагами, с понтом он возглавлял комиссию Государственной Думы по защите прав потребителей и ихнего рынка от зарубежных поползновений.

Оказывается, Национальная Академия питания США заваливает рынки Эссенговии всяким залежалым товаром, половина из которых ведет не столько до повального здоровья, как ко всяким старомодным чахоткам и новейшим аллергиям. Переведя дух, господин Орлов принялся добавлять таких подробностей, что диктофоны прессы едва успевали вслед за его обвинительных речей.

Вы только посмотрите на их так называемый «Суперсжигатель жира», пропагандировал Барон, чего он там палит, кроме бабок потребителей? Вот возьмите проверьте, если не верите мне и прочим ученым с мировыми именами: похудел от ихних препаратов хоть один человек, больше похожий на гиппопотама, чем на обезьяну, от которой произошел? Вот именно! Из-за их гнойных методов и вредных пилюль люди вовсе не доходят до повальной дистрофии, как мечтают, а совсем до других последствий.

Наша лаборатория специально скармливала этот сжигатель подопытной обезьяне, так, кроме отвалившегося хвоста, никаких похудений на ее организме не замечено.